«Израилевский» конный полк в Кричеве (Могилевская губерния)
В русской истории XVIII века был государственный муж, который без обиняков и лавирования говорил о правах иудеев во весь голос. То был всесильный сподвижник и фаворит Екатерины, фельдмаршал и светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический (1739–1791). Блистательный администратор и военачальник, покоритель Крыма и строитель Черноморского флота, Потемкин был личностью харизматической. «Гений, потом гений – и еще гений, — рисует его психологический портрет современник, — природный ум, превосходная память, возвышенность души, коварство без злобы, хитрость без лукавства, счастливая смесь причуд, великая щедрость в раздаянии наград, чрезвычайная тонкость, дар угадывать то, чего он сам не знает, и величайшее познание людей». Влияние Потемкина на императрицу трудно переоценить. «Усердия и труд твой, — писала ему Екатерина, — умножили бы мою благодарность, есть ли б она и без того не была такова, что увеличиться уже не может».
Годы головокружительного взлета карьеры этого фактического соправителя императрицы (1772–1790) совпали по времени с первым разделом Польши, в результате которого под российским скипетром оказалось стотысячное еврейское население. И во многом благодаря светлейшему князю преобразования века Просвещения распространились и на новообретенных евреев.
«Почти уникум среди русских военных и государственных деятелей, —подчеркивает английский историк С. Монтефиоре, — Потемкин был больше, чем просто толерантным к евреям: он изучал их культуру, наслаждался обществом их раввинов и стал их покровителем». Где же искать истоки такой благосклонности светлейшего князя к «сынам израилевым»? Он происходил из Смоленского края, где исстари селились евреи (это оттуда вышли прославившиеся впоследствии роды Шафировых и Веселовских). Известно, что родственники Григория Александровича непосредственно общались с местным еврейским населением. Один из них, смоленский шляхтич Николай Потемкин, в 1740-е годы даже расследовал запутанное дело о «претензиях шкловских евреев и российских купцов». Документальных данных о подобных контактах самого Григория нет, но вполне очевидно, что уже в детские годы он общался с евреями, и его симпатии сложились в их пользу.
Получив в дар от монархини огромное поместье Кричев-Дубровна на Могилевщине, в Белоруссии, частично отошедшей к России после первого раздела Польши, князь приглашает сюда деловых людей без разбора племени и веры.
В окружении светлейшего князя было немало выдающихся евреев. Но, пожалуй, наибольшее влияние на Григория Александровича оказал крупный купец и ученый-гебраист Иехошуа Цейтлин (1742–1822). Он путешествовал с князем, управлял его имениями, строил города, оформлял займы для снабжения армии и даже возглавлял монетный двор в Крыму. Ученик раввина и талмудиста Арье Лейба, Цейтлин был неизменным участником всех богословских диспутов, сохраняя набожность и нося традиционную еврейскую одежду. По свидетельствам очевидцев, он часто «расхаживал вместе с Потемкиным, как его брат и друг». По воле своего сиятельного покровителя, Иехошуа в 1791 году стал обладателем богатого имения в Могилевской губернии.
Не исключено, что именно Цейтлин привил Потемкину интерес к иудаизму. Интерес Потемкина к иудаизму подтверждается собранной им и сохранившейся в Казани библиотекой, -более тысячи книг и рукописей, включая драгоценный свиток из 50 кож с «Пятикнижием Моисеевым», написанным предположительно в IХ
В беседах друзей родилась сколь дерзновенная, столь и фантастическая по тем временам идея о размещении евреев в отвоеванном у турок Иерусалиме. Исследователи видят в этом «попытку связать «стратегические» еврейские интересы с имперским визионерством Потемкина». Вот что сообщает современник: «Он [Потемкин – Л. Б.] стал развивать ту мысль, что когда империя Османов будет наконец разрушена, то и Иерусалим будет не во власти неверных. А тогда должно в Палестину выселить всех евреев... На родине же своей они возродятся». Таким образом, можно без преувеличения сказать, что наш светлейший юдофил стал первым (и единственным) в российской истории государственным мужем – ревностным сторонником сионистской идеи!
И важно то, что князь не ограничился бесплодными разглагольствованиями на сей счет — он пытался претворить сию идею в жизнь. В 1786 году Потемкин создает сформированный целиком из иудеев так называемый «Израилевский» конный полк, который, по его мысли, и надлежало в дальнейшем переправить в освобожденную от турок Палестину. В местечке Кричев, входившем в одно из потемкинских имений, был образован первый эскадрон легкой кавалерии этого полка. Обучение евреев-конников велось под руководством немецкого офицера.По мысли Потемкина, Израилевский полк должен был состоять наполовину из пехоты, наполовину из кавалерии (евреев-казаков с запорожскими пиками). В литературной версии он известен по произведению историка и романиста Н.А.Энгельгардта (1867-1942):
"— Теперь, господа, прошу вас на смотр нового сформированного мною Израилевского Эскадрона, — сказал светлейший и пошел к стоявшей в конце сада декорации, изображавшей ипподром византийских царей. За нею был широкий плац, усыпанный песком, достаточный, дабы произвести эволюцию хотя бы целому полку.
— Что за Израилевский батальон? —шепотом вопрошали в свите светлейшего.
Никто не знал. Но когда батальон внезапно выехал на арену, без объяснений все поняли, что это было за войско.
Потемкину пришла в голову единственная в своем роде идея —сформировать полк из евреев, который и наименовать Израилевским конным его высочества герцога Фердинанда Брауншвейгского полком, конечно, в том случае, если бы герцог согласился быть шефом столь необычной войсковой части.
Покамест представлялся светлейшему один эскадрон будущего полка. В лапсердаках, со столь же длинными бородами и пейсами, сколь коротки были их стремена, скорченные от страха на седле, иудеи представляли разительную картину. В их маслиноподобных глазах читалась мучительная тревога, а длинные казацкие пики, которые они держали в тощих руках, колебались и бестолково качались, кивая желтыми значками в разные стороны. Однако батальонный командир, серьезнейший немец, употребивший немало трудов, чтобы обучить сколько-нибудь сынов Израиля искусству верховой езды и военным эволюциям, командовал, и все шло по уставу порядком.
Особенно хорош был батальон, когда поскакал в атаку. Комические фигуры, с развевавшимися пейсами и полами лапсердаков, терявшие стремя и пантофли и скакавшие с копьями наперевес, заставили гречанку разразиться неудержимым смехом., к которому присоединился сдержанный смех прочих дам и улыбки кавалеров.
Кажется, этого только и добивался светлейший. Он прекратил эволюции, поблагодарив батальонного командира.
— Ничего, они уже недурно держатся в седле и если еще подучатся, из них выйдет отличное войско, —пресерьезно говорил Потемкин.
И он стал развивать ту мысль, что когда империя Османов будет, наконец, разрушена, Константинополь и проливы в русских руках, то и Иерусалим более не во власти неверных. А тогда должно в Палестину выселить всех евреев, так как от них в Европе происходят одни плутни. На родине же своей они возродятся. И вот, в предвидении сего и приготовляется будущее палестинское войско." Скоро набралось уже два эскадрона, однако пять месяцев спустя Потемкин приказал распустить Израилевский полк, — как шутили «чтобы не ссориться с Библией». Об Израильском полку сообщает один из первых "сионистов" XVIII в. принц Шарль Жозеф де Линь (1735-1814), который был другом Потемкина и Екатерины. Он оставил интересные воспоминания о пребывании в России "Melanges militaires, historiques et litteraires", в которых посвятил главу "Memoire sur les Juifs" русским и польским евреям.Однако преждевременная смерть Г.А.Потемкина и революция во Франции помешали сформированию в русской армии воинской части из евреев. Со времени римского императора Тита, разрушившего в 70 году н. э. Иерусалимский Храм, это была первая в мировой истории попытка вооружить евреев! |