Девушки, проголодавшись, не стали привередничать, отдали должное всем блюдам, не уставая восхищаться вкусными яствами, чудесными хоромами и красавцами-хозяевами. Да только к концу ужина, когда стало в горнице темнеть, а хозяева все не появлялись, напал на них страх. Казалось сестрам, что стены смыкаются, потолок опускается, из углов мрачные тени выползают.
-Ой, сестрицы, не хочу вас пугать, а только тут дело нечисто, - озабоченно проговорила Плава. – Только сейчас заметила, что на столе ни крошки хлеба нет. Слуг и служанок, работников никаких мы ведь тоже не видели, а парни ухоженные, и дом в порядке. Кто же тогда еду приготовил, если хозяева на охоте были?
-Да, как-то странно всё: вроде в гости звали, а нас одних оставили, - нехотя согласилась Зуша.
-Уж лучше в лесу под елкой спать буду, под грозой мокнуть, а только не в мочь здесь оставаться, - промолвила Чернь.
-Твоя правда, - согласились старшие, – надо выбираться отсюда.
И девушки, забрав сложенные в уголке свои вещи, потихоньку выскользнули из ставшего таким страшным дома. Странных хозяев поблизости не было. На дворе совсем стемнело, нигде не ни огонька, ни звёздочки, но это было на руку беглянкам. Прячась за деревьями, девушки уходи-ли всё дальше и дальше, опасаясь снова повстречать таинственных незнакомцев. Боясь потеряться в темноте, сестры взялись за руки и осторожно шли, пока не налетел страшный порыв ветра. Тогда они укрылись под большой елью, развесившей лапы до самой земли. Твердь небесная отворилась, и дождь полил такой сильный, что шумящей стеной отделил их от остального мира. Гром громыхал так сильно, что закладывало уши. Молнии на мгновение превращали ночь в день. Отродясь девушки не видели такой грозы!
-Одно хорошо, сестры, - прокричала Плава, иначе бы ее не услышали, - в такую погоду даже звери попрятались, а не то совсем худо бы нам пришлось: от волков да медведей не оборониться, ни спрятаться.
-Хорошо-то хорошо, а только ветер веток много поломает, деревьев повалит. Как назад добираться будем? - ответила Чернь.
-Неужто Зуша не справится? Она, кажется, дорогу домой хоть из тридевятого царства с закрытыми глазами отыщет! – возразила Плава.
И только сама Зуша помалкивала, проверяя, не намокла ли снятая с луков и завернутая от сырости в рогожу тетива. Одна надежда, что в непогоду все зверье по норам сидит. Вот уж тогда, с одними ножами, сестрам действительно не поздоровилось бы.
Гроза, целую вечность неистовствовавшая над головами девушек, прекратилась к утру. Тучи исчезли, солнце окрасило верхушки деревьев, рассвело, и наваждение закончилось. Неожиданно запели птицы. Прямо к ногам удивленных сестер выбежала стайка зайцев. Зуша не растерялась, и скоро уже восемь длинноухих лежали в траве, пронзенные стрелами меткой лучницы. Не солгали незнакомцы – живности действительно было много, только успевай поворачиваться.
Зуше еще посчастливилось добыть небольшую дикую козочку, а Плава и Чернь подстрелили с десяток гусей да дюжину перепелок. Пора была возвращаться домой, да только все никак не получалось. Куда-то пропали все затесы, сделанные Зушей, появились буреломы, преграждав-шие путь, ветки немилосердно цеплялись за одежду. С тяжелым грузом девушки долго ходили кругами, пока Плава, спохватившись, не приказала сестрам переобуть лапти с правой ноги на левую и положить внутрь одолень-травы. И тогда, на удивление скоро, Зуша вывела сестер из лесу прямо к дому. А там их радостно встретил отец, сильно переживавших за детей. Чуяло сердце ста-рика, что не все ладно у его любимиц. И, когда девушки рассказали, всё, что с ними случилось, отец их уверил:
-Не иначе, как вас лесные духи встретили. Молодчина, Плава, в точку угодила – заставила сестер переобуться, да еще травы заветной в лапти положить. Вот лешие и отвязались от вас. А добытого надолго хватит. Отныне, до Иванова дня, в лес – ни ногой. Как-нибудь с голоду не умрем, пока не изготовлю для вас сильных оберегов.
Ни одна из дочерей не возразила отцу. Понимали они, что только чудом избежали страшной опасности. Хуже не было доли попасть в лапы лесной нечисти, стать лешачихами. Поэтому девушки охотно работали неподалеку от дома, но больше уж веселых песен не пели. Стали они постоянно оглядываться, да прислушиваться, чтобы их врасплох не застали.
Вот и день Ивана Купалы настал. Ввечеру отец ушел к ручью, а девушкам наказал дома сидеть, из избы не выходить. Тихо в горнице, сестры на лавках сидят, рукодельничают, а сами все в окошко поглядывают. Ан видят, коршун за голубкой гонится, вот-вот настигнет.
Чернь, самая жалостливая изо всех, не утерпела, схватила лук и выскочила на крыльцо. Пускает стрелы одну за другой, а все – мимо. Тут и Зуша на помощь поспешила, но и ей удачи нет – ни одна в цель не попала! Что за диво? Плава тоже не утерпела, а вдруг ей повезет? Да не тут-то было! Меткие лучницы промахивались раз за разом, как будто стрелы кто заговорил! Улетел-таки коршун без добычи, а сестры пошли стрелы подбирать, чтобы потом тятенька с них порчу снял. Да ноги их, чем дальше от дома, тем быстрее несут в леса далекие, несут, хозяек не слушают. Испугались девушки, отца зовут, за руки схватились, чтоб злой силе труднее с ними совладать, да куда там! Налетел вихорь черный, подхватил, закружил сестер, поднял в воздух и – опустил посреди поляны, где они незнакомцев встретили.
Не успели девушки пригладить растрепавшиеся косы, как опять появились трое знакомых удальцов. Только сейчас сестры рассмотрели, что одежда молодцев не на ту сторону запахнута. Вот они какие, лешие, кем только не прикидываются! Ну, теперь-то девушек в их терем резной и калачом не заманишь! Стоят, ждут, что хозяева лесные скажут. А те не торопятся: ходят, со всех сторон осматривают, как коней на торгах, только что в зубы не заглядывают. Наконец, старший молвил:
-Ну, девицы, пойдете за нас замуж? Сами видели мое богатство, у моих братьев добра не менее. Власть нашу на себе испытали. Пока сами выбирайте, кто кому люб.
Переглянулись сестры и опять молчат.
-В первый раз мы вам уйти дали, сейчас ни за что не отпустим, – продолжил старший. – Или боитесь нас? Зря, пока из нашей воли не выйдете, перечить не станете, мы вас обижать не собираемся!
Молчат сестры, думают, как бы леших обмануть. Наконец, Плава и говорит:
- Привыкли вы свои дела ночью вершить. Дайте и нам время до полуночи. Пустим мы три стрелы в разные стороны, кто какую стрелу найдет, тот ту сестру за себя и возьмет. Только стрелы надо принести до рассвета. Не выполните условия, нас домой отпустите. Согласны?
Расхохотались лешаки:
-Или думаете, не справимся? Ладно, так и быть, согласны. Но, если вы нас обмануть попытаетесь, пощады не ждите. Не видать вам тогда ни солнца ясного, ни отца, ни родной сторонки.
Уселись сестры, ждут полночи. Да только сейчас даже природа была против них: вовсю светила луна, не веял ветерок. Неужто пропадать бедняжкам? В последней надежде взмолились девушки Луне:
-Луна ты светлая, Луна ты ясная, ты ведь тоже женщина, почему за нас не вступишься? Или нас совсем не жалко? Или тебе нравится на наши страдания смотреть? Спрячься, закрой свое лицо, помоги нам из плена бежать, леших обмануть.
Послушалась Луна, к полуночи покраснела, потускнела. Тут девушки стрелы и пустили. Лешие с гиканьем и свистом помчались на поиски. Сестры же попытались в темноте скрыться, подальше уйти с этого места, чтобы и их самих пришлось злым чудищам искать. Ведь тогда лешим не успеть до рассвета, и придется пленниц отпустить. А тут вдруг травы ноги оплели, ветки дорогу закрыли, не дают девушкам уйти. Пришлось каждой сестре самой бороться и с травой, и с ветками. Стали они друг от друга отдаляться, аукаются, а без толку – голоса меж деревьев теряются. Торопятся девушки, молят Зарю-царевну поскорей взойти, от злой судьбины спасти, да что на роду написано, не исправить.
В предрассветном мраке прогремело проклятие леших:
-Не послушались, сбежать от нас хотели, так не видать вам больше солнца ясного, сторонки родимой. Будете всю жизнь слезы лить, судьбу оплакивать, гордыню свою проклинать.
И превратились сестры в реки.
Зуша устремилась на юг, потом резко на восток свернула. На пути нагнала её младшая сестрица Чернь. Крепко обнявшись, они слились с Окой. Средняя сестра Плава на север потекла, вскоре подала руку Упе, и, вместе с подругой, пришла к той же Оке. Воды сестер смешались. И несут они теперь свои слезы в Волгу, а оттуда в Каспийское море. Вот почему вода в море такая соленая.
А что же старик-отец? Ненадолго пережил он своих дочерей. Вернувшись с оберегами, увидел, что дочери исчезли. Горько сокрушался старик, а все же пришлось ему ждать рассвета. Отправившись на поиски, вскоре увидел реки, каких в этих местах доселе не бывало. Сразу догадался, что это лешие его дочерей в реки превратили. Вернулся домой, собрал приданое, что девушки готовили. Не такой судьбы он дочерям хотел, да делать нечего. Отнес старик рукоделие к берегам рек и кинул в воду. Пусть не с пустыми руками придут дочери к батюшке Каспию.
О дальнейшей судьбе старика известно мало. Кто сказывал, что заклинаниями заманил он леших к своему дому, загнал в подпол, да и обрушил на них стены и крышу. Вот почему на том месте, где жила дружная семья, небольшой курган остался, а злые духи в этих местах перевелись. Кто баял, что дремучие леса исчезли во время битвы старика с лешими.
Из поколения в поколение передается рассказ о сестрах-реках во многих деревнях, где лежат их истоки.
(Источник:
http://www.stihi.ru/2011/06/12/1717)