Леонид Андреев и Орловская гимназия

Орел - писательский город, на душу населения здесь приходится столько литературных талантов, сколько, говоря словами Н.С. Лескова, «не поставил во славу родины ни один другой русский город». Ворвавшийся в русскую литературу на рубеже XIX-XX веков и сразу получивший всенародное признание Леонид Андреев - коренной орловец. Двадцать лет, с момента своего рождения (в 1871 г.) и до поступления в университет (в 1891 г.) будущий писатель жил в Орле, в большой семье (у четы Андреевых было шестеро детей), в собственном отцовском доме, который сохранился до сих пор. Уже став известным писателем, он неоднократно посещал Орел. Садово-Пушкарные улицы, их обитатели, церковь Михаила Архангела, в которой крестили Андреева, городской сад, Ока и Орлик - постоянно возникающие в творчестве писателя образы. Среди любимых и Орловская классическая гимназия, в которой Андреев учился с 1882 по 1991 год.

Впечатления от гимназии были противоречивыми и на разных этапах обучения существенно отличались. В младших классах будущий писатель делал успехи и даже при переходе во второй класс получил «Похвальный лист». По признанию самого Андреева, первые классы гимназии он «обожал начальство», был дисциплинированным учеником и по поведению имел «отлично». Но нрав «буйного орловца» должен был дать о себе знать, поэтому в старших классах отношение к учебе и к гимназии изменилось.

В фельетоне «Мой герой» описана «неприглядная внешняя обстановка» гимназии: «Вы знаете ее: четыре прямые стены, наполовину, снизу, серые, наполовину белые, темные парты унылыми рядами и на кафедре учитель в вицмундире». Тяжесть взваленных на детские плечи гимназических обязанностей по-своему отражены во внешнем облике мальчика-гимназиста, героя рассказа «Алеша-дурачок» (1898): «гимназическое теплое пальто, сшитое «на рост», «необыкновенная тяжесть этой вещи и длина ее пол», «ватная гимназическая фуражка», скрывавшая от ее обладателя «свет Божий», «обширнейший ранец, вплотную набитый толстенными книжками», - все это не способствовало «жизнерадостному настроению» героя рассказа. Подобный способ выражения психологического состояния гимназиста Андреев почти в точности повторит в романе «Сашка Жегулев» (1911), в  котором подведет нравственные итоги первой русской революции. Герой романа Саша Погодин тоже в длинном ватном пальто, с «большим пузатым ранцем» идет в гимназию по длинной немощеной улице провинциального города. И путь Саши Погодина в гимназию лежит «через грязную площадь. на которой по пятницам раскидывался базар, наезжали мужики, пьянствовали и безобразничали».

Тем не менее, следует признать, что в гимназии андреевского времени преподавали яркие личности: учитель русского языка, словесности, французского и латыни Николай Андреевич Вербицкий-Антиохов был первым писателем, с которым познакомился Андреев лично (Вербицкий опубликовал два сборника «охотничьих рассказов»); учитель истории Николай Иванович Горшечников, которому Андреев подарил в 1902 году свой первый сборник рассказов с дарственной надписью; и конечно, Иван Михайлович Белоруссов, директор гимназии, необыкновенная личность, человек с трагической судьбой.

Не слишком лестно отзывался об Орловской гимназии и Н.С. Лесков, обучавшийся в ней в 1840-годы: с учениками не церемонились, наказывали розгами и подзатыльниками, тупыми ножницами стригли слишком вихрастых, душно и тесно было в классах, но все-таки учили хорошо: «Удивительно, насколько грамотными выпускались гимназисты Орловской гимназии, насколько широким оказывался их кругозор, а в отдельных случаях и возможный научный потенциал», - пишет в книге «В этом странном городе...» орловский краевед Е. Ашихмина.

«За все время, пока я находился в гимназии, я не видел весны, так как держал экзамены», - писал Андреев в фельетоне «Весна», а в автобиографии признавался: «Учился скверно, в седьмом классе целый год носил звание последнего ученика, и за поведение имел не свыше четырех, а иногда и три», хотя среди преподавателей и товарищей слыл за очень способного, даже талантливого ученика. Единственный предмет, по которому было неизменное «пять», - литература: сочинения писал не только себе, но и всем своим товарищам. Отец Андреева, при котором большая семья была материально вполне независимой, умер «от удара», когда Леонид заканчивал шестой класс гимназии, и непосильные тяготы легли на плечи старшего сына. Как пишет в воспоминаниях его брат Павел, Леонид «с молодой горячностью заваливал себя уроками и всякого рода другой работой, главным образом, рисованием на заказ военных форм разных полков. Ложился он тогда часа в два - три ночи, не имея ни одного свободного часа». Конечно, это не могло не сказаться на учебе: Леонид остался в шестом классе на второй год.

Как в сознании самого Андреева, так и в сознании его героев гимназия предстает «двойственной». В рассказе «Праздник» страдающий от одиночества гимназист Качерин, в чьих «страданиях» узнаваем юный Андреев, вспоминает «будничную и старую» гимназию, в которой владычествует надзиратель по прозвищу «Глиста», но в праздник та же гимназия является светлой, обновленной, заполненной нарядными смеющимися гимназистами, способной подарить людям «что-то необыкновенно радостное».

В Петербурге, в первый свой университетский год, Андреев вспоминает «свою мирную, тихую, беспечальную и беззаботную орловскую жизнь». Еще теплее стало отношение к орловскому прошлому, к гимназии в том числе, в изгнании, в котором волею судеб оказался Андреев. В 1908-м построив недалеко от Петербурга дом для своей семьи, в 1918-м Андреев оказался на территории чужого государства - Финляндии. Ностальгия возвращает его в юность, в весенний Орел: «Другое встает: Орел, тепло, пахучая ракита, разлив рек, веселая гимназическая религия, шатанье по Болховской. Помню: вот в гимназическом зале, в ожидании очереди идти к старому батьке на исповедь, сижу на подоконнике открытого окна и смотрю на солнечную, теплую, весенне тарахтящую улицу. Или: пальто в напашку, в шитой рубашке иду по Очному мосту и смотрю на мелькающие носки собственноручно начищенных сапог. Вечерок, внизу разлившаяся полная река. И сапоги красивы, и сам я красив - а навстречу плывут тоже молодые и красивые, и где-то церковный звон».

Подтверждением того, как революция ломала судьбы русской интеллигенции, является судьба директора Орловской гимназии Ивана Михайловича Белоруссова. Блестящий ученый, педагог, автор многочисленных статей и учебников, в частности, «Учебника по русской грамматике» (1883), который выдержал 25 изданий и был удостоен премии Петра Великого, учебника по теории словесности и «Словаря Ломоносовского языка», с 1884 по 1897 год Белоруссов занимал должность директора Орловской классической гимназии. «Директор гимназии И.М. Белоруссов принял деятельное участие в судьбе Андреева и встал на его защиту, понимая, очевидно, что перед ним талантливый человек...», - пишет Л.Н. Кен в книге «Жизнь Леонида Андреева, рассказанная им самим и его современниками». Речь идет об эпизоде с соседом Андреевых на Пушкарной Кутеповым, который подал на гимназиста Андреева в суд за хулиганство.

Однако не отличавшийся добросовестностью и усидчивостью гимназист Андреев, уже в юношеские годы мечтавший о творчестве, а значит, о свободе личности, весьма ироничен в описании «матери-гимназии и отца-директора». Так, в рассказе «Молодежь» (1899) и чех-инспектор (прототип - Иван Иванович Гавелько), и директор Михаил Иванович (прототип - Иван Михайлович Белоруссов) представлены как сторонники жестких мер по отношению к провинившимся гимназистам, поощрявшие доносительство в ученической среде.

На фоне яркой педагогической, научной, литературной деятельности И.М. Белоруссова его дальнейшая судьба представляется особенно трагичной. О ней мы узнаем в книге, воссоздавшей страшную «первозданную правду» о революции (А.И.Солженицын), - в «Солнце мертвых» И.С.Шмелева. В главе «Там, внизу» появляется персонаж - «высокий старик, в башлыке, обмотанный по плечи шалью, с корзинкой и высокой палкой». Гёрой-рассказчик окликает его по имени:

«- Иван Михайлыч?!

- Ро-дной!.. го-лубчик... - слезливо окает он, и плачут его умирающие, все выплакавшие глаза. - Крошечки собираю... Хлебушко в татарской пекарне режут... крошечки падают... вот набрал с горсточку, с кипяточком попью... Чайком бы согреться... Комодиком топлюсь, последним комодиком... Ящики у меня есть, из-под Ломоносова... с карточками-выписками... хороших четыре ящика! Нельзя, матерьялы для истории языка. В Орле у меня все отняли... библиотека была... дом, капитал в банке, от моих книг все... Умру... Ломоносов пропадет. Все матерьялы. Писал комиссарам... никому дела нет... А-ад, голубчик».

На этом история ученого, обладателя Золотой медали Академии наук за труд о Ломоносове, директора Орловской гимназии не заканчивается. Его истовая приверженность науке не встречает понимания у новых «хозяев жизни»: «Умер старик вчера, - избили его кухарки! Черпаками по голове били в советской кухне. Надоел им старик своей миской, нытьем, дрожаньем: смертью от него пахло. Теперь лежит покойно - до будущего века...»

Почти одновременно со Шмелевым, в позднем своем «дневнике», Андреев писал, как бы давая комментарий и к своей судьбе, и к судьбе бывшего директора Орловской гимназии: «Это ужасная вещь в России: отсутствие внутреннего чувства иерархии... Не уважаются ни труд, ни знания, ни честность... Отсюда такая легкая и самодовольная расправа с офицерством, интеллигенцией, всеми «лучшими»! «Расправой» оказалось вынужденное расставание с родиной. Андреев умер 12 сентября 1919-го, в возрасте 48 лет. Сердце не выдержало...

Сегодня у здания Орловской классической гимназии (ныне исторический факультет Орловского государственного университета им. И.С.Тургенева) поставлены шесть бюстов выдающихся ее выпускников. Среди них бюст Леонида Андреева.

Екатерина Александровна Михеичева, проф. ОГУ им И.С. Тургенева

"Орловский вестник" - 2017. - № 28. - с. 15.