Л.Н.Потапов

Пятое августа

Сияя нерастраченной красой,
Как символ торжества и вдохновенья,
Прекрасные, умытые росой,
Стояли флоксы в День освобожденья.
Возились пчелы в глубине цветов.
Был август тих, как шепот новобрачных.
Журчал ручей волшебно и прозрачно
И тихо падал в омут наших снов.
По комнате бродил шафранный свет.
Он был похож на детище Рембрандта.
Два старых допотопных фолианта,
Которым непонятно сколько лет,
Сияли пылью стертых корешков
И властно зазывали в глубь веков...
Был август тих, лишь в рамке на стене
Средь старых черно-белых фотографий,
Средь юных лиц, цветов и эпитафий -
Погибший город на большой войне.
В провалах стены. Улицы пусты.
Упавший мост словно распят на дыбе,
А на воде средь мрачной мертвой зыби -
Обломки ферм, как черные кресты.
Был август тих. Мне снился на рассвете
Разбитый город на слиянье вод -
В том памятном, далеком сорок третьем
Мне шел всего лишь только первый год.

Дирижабль

Я часто вижу старенький наш дом
И улицу, заросшую травою,
Развалины больницы за углом.
Неужто прожито все это мною?


Идущий с песней взвод по большаку,
Наследников недавней нашей славы,
Колонну пленных рано поутру,
Бредущую растаскивать завалы.


Два года, как окончилась война.
На пепелищах заросли крапивы.
Вторая невоенная весна.
Мы дома все, мы вместе и мы живы.


"Иди скорей", - кричала мама мне,
И я спешил на солнце из прихожей.
Над городом, в небесной синеве,
Плыл дирижабль, на мамонта похожий.


Я за ворота выйти не успел,
Застряло солнце в центре небосвода.
Кончался май, и дирижабль летел,
Цвела сирень, и мне четыре года

Мой город

Провинциальный, златоглавый,
Злым роком превращенный в прах,
Мне видится во мгле кровавой:
Забытый город на холмах.


Мостов могучие пролеты,
Перил ажурное литье,
Изгибы улиц, повороты,
То стародавнее житье.


На масленицу, раз в году,
Толпа на городских куртинах,
Извозчики на дутых шинах,
Гулянье в городском саду.


Скрип презабавной карусели,
Оркестров праздничная медь...
Казалось, жить ему в веселье,
Расти и ликом не стареть


Весной - грачиные гнездовья
И четкий, равномерный шаг,
Когда по улице рысак
Назад бросает снега комья.


И, как венец забытых снов,
Звучит сегодня надо мною
Пасхальный звон колоколов
Над величавою Окою.

***

Мне хочется порой хоть на мгновенье,
Отбросив колебанья и сомненья,
Земному притяженью вопреки
С той ветхой колокольни у реки,
Что много лет заброшенной стояла
У самой кромки крепостного вала,
Взлететь над городскою суетой -
И ощутить блаженство и покой...
Изгиб реки. Крутой высокий берег,
Столетних ив полуденная тень.
И с кручи видно, как могучий жерех
Стоит в воде. И будничная лень
Висит над речкой, берегом и парком.
На лестнице необъяснимо жарко
И выбита девятая ступень.
Отсюда, от Дворянского гнезда,
Весь старый город словно на ладони.
Дома стоят, как корабли в затоне.
По улицам июльским лебеда
Заполонила взгорки и канавы,
А после ливней, как с вулкана лава,
Несется к речке мутная вода.
Зеленый Ров. Зеленый берег.
Пушкарных неширокий веер
С Посадскими наперекрест.
Вдали блестит на солнце крест
Над старым белостенным храмом,
Над шумом, суетой и гамом,
И слышен колокол окрест.

Пушкарская слобода

Тех улиц старинных косые заборы,
Резные крылечки, над крышами дым,
Веранды, калитки на крепких запорах,
Поземка кружит по дорогам пустым.


Одетая в иней стоит недотрогой
Береза по пояс в глубоком снегу...
Смыкаются кроны над старой дорогой,
Вороны галдят, предвещая пургу.


В сугробах увязли резные крылечки,
Укрытая снегом молчит слобода.
В ночи серебрятся за тихою речкой
Деревья, да в проруби шепчет вода.


У старого храма - скрещение линий,
По мягким сугробам - вороньи следы.
И сыплется, сыплется сказочный иней На землю
Пушкарской моей слободы.