| Начало | Регистрация | Забыл пароль | Ответить | Поиск | Статистика | Правила |
Вторая Мировая война, Великая Отечественная война orel-story.ru форум / Вторая Мировая война, Великая Отечественная война /  
 

Где в Орле располагалась немецкая школа диверсантов?

 
 
Страница  Страница 1 из 2:  1  2  Дальше »

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#1 | Дата: 2 Авг 2012 22:32 
Есть материалы рассекреченного дела о поимке немецкого диверсанта. Он являлся выпускником немецкой школы диверсантов в Орле. Был сброшен на территории Тульской области, подрывал наши дороги...
Кто знает, где была эта школа? И что сейчас на ее месте?

Автор Kochedik
Участник 
#2 | Дата: 2 Авг 2012 22:57 
Помнится в "Орловском меридиане" была лет 10 назад статья. И, наверное, находилась в здании вечерней школы (ул.Тургенева). Могу ошибаться.

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#3 | Дата: 2 Авг 2012 23:00 
Кто сможет сфотографировать статью? Или узнать номер газеты, в котором была напечатана эта статья?

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#4 | Дата: 2 Авг 2012 23:05 
Диверсионная школа в городе Орле
Действовала при АГ-207. Школа активно готовила агентов-диверсантов во время пребывания в Орле и в деревне Плещеево Орловской области в апреле 1942 — августе 1943 годов. Количество курсантов доходило до 40 человек. Срок обучения — от 2 недель до 6 месяцев, в зависимости от успеваемости агента и потребности в них.

Переброска агентов в советский тыл производилась сотрудниками абвергруппы пешим порядком группами по 2–5 человек. Перебрасываемые в тыл агенты получали задания совершать диверсии на коммуникациях Западного и Белорусского фронтов.

Информация из Интернета.

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#5 | Дата: 2 Авг 2012 23:07 
Из докладной записки УН КГБ по Орловской области № 1-4/67 в Четвертое управление НКГБ СССР об агенту рно-диверсионной работе 4-го отдела Управления в тылу врага
[Не ранее 1 июля 1943 г.]
4-й отдел УНКГБ по Орловской области, созданный в дни начата ок­купации противником территории западных районов Орловской области и строивший первоначально свою работу [в основном] на организации партизанского движения, сосредоточивал свое внимание вместе с тем и в направлении организации массовой переброски за линию фронта своих агентурно-диверсионных кадров с задачей по разрушению коммуникаций противника в его тылу.
Практическое осуществление этой задачи, отвечавшей уже тогда тре­бованиям обстановки, производилось через наши оперативно-чекистские группы, действовавшие в непосредственной близости к линии фронта, и контактироватась на месте с командованием войсковых частей Брянско­го1, а впоследствии и Западного фронтов.
При отделе с первых дней его работы были организованы две спецшко­лы по подготовке диверсионных кадров, действовавшие в городах Орле и Брянске2. С занятием войсками противника этих городов Брянская шко­ла была упразднена, а Орловская — продолжила свою работу в г. Задонске до июня 1942 г.1
В спецшколах и на базе отдела прошли обучение подрывному делу око­ло 1000 человек, подобранных аппаратом отдела через партийно-советские и наши периферийные органы, организованных в группы и переброшен­ных в разное время за линию фронта с заданиями по разрушению как ближ­них, так и сравнительно отдаленных вражеских коммуникаций, таких, на­пример, как: Брянск—Орел (железная дорога и шоссе), Брянск—Рославль, Орел -Курск, Брянск—Середина-Буда (Киевская железная дорога), Орел— Мценск (железная дорога и шоссе) и др.
Всего с начала организации диверсионно-подрывной работы в тылу врага (сентябрь 1941 г.) до момента реорганизации отдела (июнь 1942 г.)
' Имеется в виду Брянский фронг второго формирования (28 марта 1943 г.), принимав­ший участие в Курской битве, позже в Орловской и др. В последней также принимали учас­тие войска левого крыла Западного фронта.
2 Немецко-фашистскими войсками были оккупированы: г. Орел — 3 октября, а г. Брянск — 6 ок|"ября 1941 г. Освобождены соответственно 5 августа и 17 сентября 1943 г.
1 См. т. 2 настоящею сборника, документы № 494. 511, 586, 587.
было сформировано на базе отдела и переброшено через линию фронта 300 диверсионно-разведывательных групп обшей численностью 800 че­ловек.
За этот же период группами подорвано 7 железнодорожных эшелонов с 73 вагонами-платформами с военной техникой и живой силой против­ника, 39 грузовых автомашин с живой силой и разными военными груза­ми, 4 деревянных моста, 3 склада, при этом уничтожено около 260 солдат и офицеров противника.
[...]
Одновременно с этим диверсионно-разведывательными группами во многих пунктах оккупированной противником территории перерезывалась телефонно-телеграфная связь, в 80 местах на различных железных и шос­сейных дорогах, большаках и на разных участках произведено минирова­ние, результаты которого установить в то время не представлялось возможным. И кроме того, через участников групп нами были собраны многочислен­ные разведывательные данные о войсках противника, о их сосредоточении, передвижениях, дислокации штабов и т.п. Эти данные своевременно сооб­щались командованию Брянского фронта, в частности лично командую­щему войсками фронта, а также на имя командующих военно-воздушны­ми силами и отдельными армиями, дававших положительную оценку сообщенным нами сведениям.
Приведенные показатели итогов диверсионно-подрывной деятельно­сти в тылу врага относятся, как уже было отмечено, к первому периоду развертывания и проведения этой работы, то есть ко времени, прошед­шему с начала создания отдела до дня его реорганизации.
Характеризуя показатели диверсий за этот период, следует отметить, что тогда отдел практически не располагал еще возможностями связи с забра­сываемыми за линию фронта своими группами ни по радио, ни с помощью других каких-либо реальных средств и на практике в этом вопросе, как пра­вило, рассчитывал на обратное их возвращение из тыла врага через линию фронта. Из общего количества переброшенных во вражеский тыл групп возвратились с задания 90 групп. Значительное число групп не вернулось. Хотя часть из них и выполнила задание, осталась все же на оккупированной территории из-за трудностей перехода через линию обороны противника. И поэтому, естественно, эти группы, не имея связи с нами, отдавались сами себе, и если и действовали, то прибегая к диверсиям малозначительным, не наносившим серьезного ущерба врагу, как, например, перерезывание теле-фонно-телеграфной связи в неуязвимых местах, минирование в местах, где не было движения вражеских войск, и т.п. Большинство же таких групп вли­лось в партизанские отряды, действующие сейчас в районах севернее и южнее г. Брянска.
Начиная с июня 1942 г. с перестройкой работы отдела нами создава­лись диверсионные и спецдиверсионные группы как на базе отдела с последующей переброской их в тыл противника самолетами, так и не­посредственно в тылу врага нашими оперативно-чекистскими группа­ми и оперработниками, действующими там на базах партизанских от­рядов
За прошедший год с июня 1942 г. по июнь 1943 г. организованы и действо­вали 63 диверсионно-разведывательные и спепдиверсионные группы с 239 участниками.
[...]
Проводя операшти за истекший год на важных в военно-стратегическом отношении коммуникациях врага на оккупированной им территории перед Брянским, Центральным и Западным фронтами, группы пустили под откос 67 железнодорожных эшелонов противника, что подтверждается результата­ми проверки, произведенной через разведывательную агентуру нашими опер­работниками, действующими в тылу врага.
В составе этих эшелонов оказались взорванными и разбитыми: 705 вагонов и платформ с танками, автомашинами, орудиями, мотоциклами, частично с живой силой и боеприпасами; 301 вагон и платформа только с боеприпасами; 171 вагон только с живой силой; 101 платформа и цистер­на с горючим, 36 платформ с авиационными моторами и разобранными самолетами; 37 вагонов с продовольствием, снаряжением и другим раз­ным грузом.
В числе 67 пущенных под откос вражеских эшелонов подорвано: 12 — с неустановленным количеством вагонов и платформ в них, 6 — с раз­ной военной техникой, 4 — с живой силой, 1 — с боеприпасами, 1 — с продовольствием и 1 — со стройматериалами, 5 — с неустановленным грузом.
[-]
В диверсионно-подрывных операциях под обломками взорванных по­ездов убито и ранено, по ориентировочным и неполным подсчетам, отра­жающим лишь то, что можно было установить, около 1500 солдат и офи­церов противника.
[-J
Развернувшиеся в мае—июне 1943 г. активные наступательные опера­ции противника против партизанских бригад, действующих на оккупи­рованной территории Орловской области1; создавшаяся угроза их базам, откуда направлялась диверсионная деятельность наших групп; суровые условия режима, введенные врагом с началом упорных боевых действий партизан в его тылу, — все это лишало нас возможности снабжать спец­техникой и продовольствием диверсионные группы, которые вынуждены были приостановить свою оперативную деятельность. К тому же наши оперработники, руководившие этими группами, сами оказались в чрез­вычайно затруднительном положении и им приходится с оружием в руках неоднократно вместе с партизанами вести бои с превосходящими силами врага. В эти бои в качестве бойцов были включены все участники наших диверсионно-разведывательных групп. В связи с этим деятельность на­
1 В сентябре 1943 г.здесь действовало 27 партизанских соединений, 139 отрядос (более 60 гыс. человек) (см.: Великая отечественная война 1941 — 1945: энциклопедия. М, 1985. с. 537).
ших диверсионно-разведывательных групп за июнь носила чрезвычайно ограниченный характер.
Таким образом, итоги диверсионно-подрывной работы по тылам про­тивника, проведенной оперативным и агентурно-диверсионным составом 4-го отдела за период с начала его организации по I июля 1943 г., характе­ризуются следующими показателями: пущено под откос с военной техни­кой, живой силой, боеприпасами, горючим, продовольствием, снаряжением и другими военными грузами 74 железнодорожных эшелона противника; уничтожено путем поджогов и взрывов: 2 завода, I автобаза, 2 парокотель-ные станции. 1 торфяная база, 1 железнодорожная водокачка, 13 дере­вянных мостов, 1 паровая мельница, 3 военных склада, 30 мотоциклов; разбито путем минирования: 75 автомашин с живой силой, боеприпасами и другими грузами, 2 автодрезины.
Из организованных 74 крушений вражеских железнодорожных эше­лонов пущены под откос на коммуникациях: Брянск—Гомель — 27 эше­лонов, Брянск—Льгов — 26 эшелонов, Брянск—Орел — 9 эшелонов, Брянск—Киев — 4 эшелона, Брянск—Топливная ветка — 1 эшелон, Брянск— Рославль — 2 эшелона.
Следует отметить, что в результате наших действий на таких желез­ных дорогах, как Брянск—Гомель и Брянск—Льгов, где в период с авгус­та 1942 г. по февраль 1943 г. происходило особенно интенсивное движе­ние железнодорожных составов, временами доходившее до 25 и более эшелонов в сутки, эксплуатационно-пропускная способность этих коммуникаций значительно снижалась, а порой доходила до 4, 3 и даже 2 эшелонов в сутки1.
В целях обактивления2 диверсионной деятельности нашей агентуры в тылу врага нами намечены и проводятся следующие мероприятия:
1. Готовится к выброске спецтехника и продовольствие для действую­щих диверсионных групп.
2. Организуется подготовка и в ближайшие дни осуществится переброс­ка в тыл врага оперчекистских групп, которые наряду с другой работой нацелены на комплектование спецдиверсионных групп и заброску аген­тов-диверсантов на коммуникации и стратегически важные пункты про­тивника.
3. На базе 4-го отдела проводится подготовка агентов-диверсантов и спецдиверсионных групп, к переброске которых в тыл врага приступим в 10-х числах июля сего года.
1 В 1941 — 1943 гг.партизанскими отрядами, диверсионно-разведывательными, спец-диверсионными, оперативно-чекистскими группами Орловской области было выведено из строя свыше 154 тысяч оккупантов и их пособников, подорвано более 830 эшелонов, свыше 330 танков, около 2 тысяч автомашин, 260 мостов и пр. (См.: Великая Отечествен­ная война 1941 — 1945: энциклопедия. М, 1985, с. 537.)
2 Так

Автор пешеход

Участник 
#6 | Дата: 11 Янв 2014 22:14 | Поправил: пешеход 
дублирую в соответствующей теме

НКВД СССР № 17/3025 в НКВД СССР о задержании вооруженной группы агентов германской разведки в тылу 61-й армии Западного фронта
В тыл Западного фронта заброску агентуры осуществляла 107-я абвергруппа 103-й абверкоманды.
Перед выброской агенты проходили короткое обучение путем индивидуальных бесед с официальными сотрудниками абвергруппы либо на курсах, созданных для этой цели в феврале 1942 г. Курсы до июля-августа 1942 г. размещались в г. Бежице (Орджоникидзеград), а затем были переведены в окрестности Орла (8-9 км западнее), на территорию быв­шей биофабрики.
ОРГАНЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ. СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ



***
справка.

Непосредственно г. Орел был оккупирован еще 3 октября 1941 г. соединениями 2-й немецкой армии и войсками 2-й танковой группы. Вместе с 2-й немецкой армией прибыла абвергруппа 305. которая до нача­ла 1942 г. действовала в районе Орла. Начальником абвергруппы был обер-лейтенант Ф. Вальтер. Вслед за войсками 2-й танковой армии в конце 1941 г. в г. Орел прибыла абвер­группа 307. В этот же период сюда прибыла абвергруппа 314, условно именовавшаяся отде­лением ГМ (гауптман Мюллер). Она действовала при 403-й, а затем при 339-й (или 399-й) охранной дивизии (полевая почта № 09358 Д). Позывные радиостанции — «Бахштельце» и «Фалькке». Начальниками группы последовательно были: капитаны Бальдерман или Бюльтерман; Дрейс, или Древе, Иосиф, или Отто, кличка «Мюллера».
С октября 1941 г. по июль 1943 г.вг. Орле находилась абвергруппа 107, которая вела разведывательную работу против частей Красной Армии Западного и Брянского фронтов, а также контрразведывательную и карательную работу против партизанских отрядов, действовавших в Орловской, Курской, Брянской областях и Белоруссии. Абвергруппа была придана 2-й танковой армии и зашифрована как воинская часть № 00049. Ее радиостанция имела позывной - «Виддер». Главный ее штаб размещался по улице Тургенева, 28, а в домах № 23 и 25 находились вспомогательные службы разведоргана и агентура. Начальником абвергруппы являлся капитан Гёберт Оскар, он же Дэкорт. Его заместителем был оберлейтенант Бахман Вальтер. Официальный состав абвергруппы насчитывал свыше 100 сотруд­ников. Агентуру абвергруппа 107 вербовала в основном в лагерях военнопленных, очень редко прибегая к услугам местных жителей. В начале 1942 г. для подготовки агентов-разведчиков, диверсантов и радистов были созданы специальные курсы. Они находились не­подалеку от Орла на территории биофабрики. Переброска агентуры производилась само­летами с Рославльского и Орловского аэродромов, а также и пешим порядком. Позже (с апреля 1942 г.) в г. Орел прибыла абвергруппа 207, которая придавалась 2 й немецкой тан­ковой армии (полевая почта № 00049 Е, затем 59531). Позывной радиостанции - «Кобальд». До декабря 1942 г. группу возглавлял ротмистр граф Тун Хохенштейн Эрвин. При абвергруппе действовала Орловская школа диверсантов. С апреля 1942 г. по август 1943 г. абвергруппа и официальный состав Орловской школы дислоцировались в г. Орле и размешались по Октябрьской (Георгиевской) ул., в домах 27 и 29, а затем на площади Коммуны, д.7. Количество обучавшихся в школе доходило до 30-40 человек. Срок обучения был от 2 недель до 6 месяцев. Переброска агентов в тыл Красной Армии производилась сотрудни­ками абвергруппы 207.

При 2-й танковой армии на территории Орловской области действовала 639-я груп­па тайной полевой полиции (ГФП). Штаб группы в конце 1941 - начале 1942 г. дисло цировался в г. Орле. Начальником группы был капитан Георгий Мезлахер, а затем — капитан Кукавка.
С конца 1941 г. — начале 1942 г. в г. Орле находилась особая команда 76 полиции без­опасности и СД, действовавшая при войсках 2-й танковой армии. Команду последова­тельно возглавляли: штурмбанфюрер СС Рауш, оберштурмбанфюрер СС Отт и др. Ко­манда занималась карательными операциями, несением охраны, конвоированием аре­стованных и т.п. В г. Орле особая команда 76 имела спецальный лагерь, где содержались арестованные. Помимо контрразведывательной работы среди гражданского населения команда занималась фильтрацией в лагерях военнопленных и так называемых граждан­ских лагерях, выявлением советского актива и командно-политического состава Крас­ной Армии (ЦА ФСБ России).

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#7 | Дата: 29 Ноя 2022 13:07 
Грузчик. Шофер. Парашютист. Что известно о выпускниках Орловской школы диверсантов в 1942-м? - Данный материал взят с сайта: ti71.ru

Наше издание уже неоднократно писало о заброске в 1942 году в Арсеньевский район диверсанта Анатолия Стальгорова. В советский тыл он, как следует из материалов пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, отправился не один. В частности, его сопровождал Яков Степанов. Поэтому мы продолжим рассказ об операции немецкой разведки, которой противостояли советские спецслужбы, – чтобы читатели полнее и глубже представляли картину военных событий. ДОСЬЕ Яков Лаврентьевич Степанов. Родился в 1905 году в Царицыне (затем Сталинграде, ныне Волгограде) – в пос. Красноармейский (по другим данным, пос. Красногвардейский; очевидно, такое название населенный пункт получил уже после революции 1917 года, а до этого именовался как-то иначе); из крестьян-бедняков (по другим данным, из семьи рабочего лесопильного завода в Царицыне). Родители жили в Царицыне с 1903 года. Образование низшее (окончил 3 класса начальной школы в Царицыне). В ВКП(б) не состоял. До 1927 г. жил вместе с отцом, работал на лесопильном заводе грузчиком. В РККА служил рядовым с 1927 по 1929 год в Сталинграде в 92-м стрелковом полку 31-й стрелковой дивизии. После возвращения Якова Степанова из армии его родители вступили в поселковый колхоз им. Сталина и работали там до войны. Сам Яков до 1931 г. работал на лесобазе Сталинграда грузчиком. В период Великой Отечественной – рядовой 20-го отдельного противотанкового батальона 776-го полка 214-й стрелковой дивизии; попал в немецкий плен. Там его стала готовить германская разведка для проведения диверсий на «железке»; аналогичное задание получили 8 человек, обучавшихся в специальной школе диверсантов в Орле. В этой школе Степанов оказался как военнопленный в конце июня 1942 г., проходил спецподготовку. 8 июля 1942-го Яков Лаврентьевич следователю контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области рассказал следующее: накануне он в час ночи как диверсант-парашютист вылетел с Орловского аэродрома, находившегося в руках гитлеровцев, на двухмоторном самолете. Перелетел линию фронта. И был выброшен с парашютом для проведения диверсионных актов в тылу Красной Армии по спецзаданию германского командования. В одном самолете с ним находились и затем также отделились от него еще трое: Дмитрий Жилин, Анатолий Стальгоров и Михаил Чинш. Жилин и Степанов после приземления добровольно пришли в органы советской власти и сдались, а двое других – Стальгоров и Чинш – со слов Степанова, «находятся где-либо на территории Тульской области невдалеке от места нашего приземления, так как они должны были быть выброшены в 20 км западнее от нас». «Мы были выброшены в районе железнодорожной станции Шмелевка, идущей от станции Горбачи до станции Белев Тульской области. Согласно заданию, полученного нами от немецкого командования, наша группа диверсантов-парашютистов должна была совершить ряд диверсий по подрыву железной дороги в районе станции Шмелевка и восточнее нее на расстоянии 10 км, – говорил Степанов следователю. – На этом участке железной дороги диверсии должны были совершить персонально я и Жилин. На других участках этой железной дороги диверсии по взрыву железнодорожного полотна и выведению из строя данной железной дороги должны были выполнять согласно полученного задания от немецкого командования летевшие с нами в одном самолете Стальгоров и Чинш, а также вторая группа диверсантов, вылетевших раньше нас – в 22 часа 6 июня в количестве 4 человек – Курский, Титенко (фамилии двух других парашютистов Степанов не помнил. – Прим. ред.). Названная четверка диверсантов, вылетевшая с Орловского аэродрома раньше нас, должна была выполнять диверсии на данной железной дороге в районе станции Горбачи». Яков Степанов заявил: он как гражданин Советского Союза и как красноармеец, плененный немецко-фашистскими захватчиками, не желал изменять Родине и служить фашистам, а потому использовал момент зачисления его в школу диверсантов и переброски в советский тыл для того, чтобы «спастись от фашистского плена и рассказать органам советской власти о всех зверствах над военнопленными красноармейцами и командирами Красной Армии со стороны фашистских мерзавцев и чудовищных казнях фашистской разведки, проводимых ею в целях борьбы против нашей Родины». ДОСЬЕ В 1931 г. Яков Степанов женился и поступил рядовым бойцом на службу в военизированную пожарную команду строящегося Сталинградского судостроительного завода; в системе пожарной охраны находился до 1938 г. В 1932-м отделом АПО (вероятно, речь идет об агитационно-пропагандистском отделе) по рекомендации начальника пожарной охраны судостроительного завода был послан на курсы подготовки младшего командного состава пожарной охраны при Сталинградской ГРЭС, где проучился полгода. Затем был послан на постоянную работу на Сталинградский тракторный завод командиром отделения пожарной команды. На СТЗ работал до 1934 г., после был переведен на завод № 91 в пожарную команду и назначен на должность начальника отделения пожарной команды, работал до декабря 1935 г. В январе 1936-го распоряжением пожарной охраны г. Сталинграда был послан в г. Серафимович (ныне Волгоградской области) для работы инспектором районной пож охраны, работал в течение пары лет (до 1938 г.). В 1938-м уволился из пожохраны по собственному желанию, поступил в Сталинградскую школу шоферов в г. Серафимович, отучился 6 месяцев, 2 месяца проходил стажерную практику при машинодорожной станции Сталинграда – на грузовой машине занимался асфальтированием улиц города. В августе 1939 г. после стажировки поступил на работу на Сталинградский асфальтобетонный завод шофером, где работал до мобилизации в действующую Красную Армию на Западный фронт. Мы еще вернемся к довоенной биографии героя нашей публикации, а пока расскажем о том, как Степанов, уже будучи в плену, прибыл из Смоленска в Орел. Следователь спросил его: почему он приехал в Орел в форме бойцов так называемой «Русской армии» – с трехцветными кокардами на пилотках? Степанов пояснил: он и еще 9 человек приехали в обычной форме – что и была раньше. А за день до отъезда в Орел пленным приказали сдать головные уборы двум портным, находившимся в лагере и чинившим гимнастерки и брюки лагерников. Вот они-то, портные, и пришили пленным кокарды с трехцветными полосками. – Зачем пришили-то? – поинтересовались военнопленные у портного. – Я это делаю по распоряжению коменданта Сергея Ивановича Обухова, – прозвучало в ответ. По словам Степанова, комендант лагеря Обухов на тему вступления пленников в РОА (Русскую освободительную армию) с лагерниками не беседовал, они у него по этому вопросу тоже ничего не спрашивали – «очевидно, Обухов сам без нашего согласия зачислил нас в «Русскую армию». Вообще нашего согласия Обухов не спрашивал ни по каким вопросам, а распоряжался нами по своему усмотрению, так как мы приехавшие из Саласпилса (поселок в Латвии, где существовало несколько немецких концлагерей. – Прим. ред.) уже завербованными. Ничего о «Русской армии» вербовавший меня офицер в Саласпилсе не рассказывал и до Смоленска мне о «Русской армии» ничего известно не было». А как же Степанов попал в Орел? Из Смоленского лагеря его отправили 24 или 25 июня 1942-го. За день до отъезда комендант Обухов объявил вызванным лагерникам: «Завтра будете отправлены в Орел». На другой день за ними действительно прибыла крытая грузовая машина. Лагерникам на дорогу дали хлеба («по одной булке») и примерно 200 граммов масла, банку консервов (на двоих). Машина подвезла людей к вокзалу (до вокзала и в дороге их сопровождали немецкий младший офицер и два солдата), они прошли через железнодорожную линию, сели в закрытый товарный вагон. Из Смоленска тронулись после обеда, ехали через Брянск. В пути людей несколько раз выпускали из вагона на станции – чтобы оправиться, при этом на вокзалы не пускали. В Орле они оказались днем 26 или 27 июня. Поезд остановился рядом с перекидным мостом через линию железной дороги. Вышли из вагона и в сопровождении указанных выше офицера и пары солдат лагерники направились пешком в Орел. «Шли мы через железнодорожные пути по перекидному мосту по направлению реки Оки. Через Оку проходили по деревянному мосту над самой водой. За рекой поднялись на гору по шоссейному подъему и через улицы в направлении западной части города шли до самого лагеря. Нас привели к угловому дому, напротив которого на площади по диагонали находится водокачка, в воротах дома стоял немецкий солдат, охранявший вход от посторонних посетителей. Сопровождавший нас офицер предъявил документ и нас пропустили во двор, где в это время находились немцы и начальник школы диверсантов граф Тун и комендант школы, называемый майором. Граф Тун что-то переговорил с сопровождавшим нас офицером по-немецки и мы вместе с комендантом пошли в деревянный одноэтажный дом, находившийся во дворе, где размещалась школа. Нашу группу – меня, Жилина, (неразб.), (неразб.) поместили в одну комнату, где, кроме нас, находилось человек 6, так же, как и мы, прибывших для подготовки <из нас> диверсантов из других лагерей военнопленных, а другую группу – Янкова, Стальгорова, (неразб.), Башкирова и Хамидулина – направили в другую комнату, где они и разместились», – объяснял Яков Степанов. - Данный материал взят с сайта: ti71.ru
bez_sroka_davnosti

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#8 | Дата: 29 Ноя 2022 13:09 
Что узнали в Туле в 1942-м об Орловской школе диверсантов - Данный материал взят с сайта: ti71.ru

Мы продолжаем рассказ о парашютисте-выпускнике Орловской школы диверсантов Якове Степанове, заброшенном в 1942 году в наш регион для выполнения заданий немецкого командования. Мы остановились на том, как Яков Лаврентьевич в начале лета 1942-го прибыл из Смоленского лагеря в Орел. Как сообщается в материалах пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, он поведал следователю контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области следующее: комендант Орловской школы диверсантов владел русским языком, все его называли майором, «он, как мне представляется, является также пленным командиром Красной Армии, потому что носил форму командира РККА, но без знаков отличия», «почему его называли майором, мне неизвестно». А звание и фамилию начальника этой школы Степанову и его товарищам сообщил служивший там переводчик. Группе пленных, собравшихся во дворе, он сказал: начальника следует называть капитаном графом Туном («переводчик объяснил собравшимся, очевидно, потому, что новички, прибывшие в школу, неправильно его называли»). ДОСЬЕ Со слов Якова Степанова, начальник Орловской школы диверсантов капитан граф Тун выглядел лет на 60, высокого роста, худой, волосы с проседью, бороду брил, ходил бодро, был одет в немецкую форму защитного цвета (френч, брюки галифе, сапоги с козырьками на голенищах; погоны на френче плетеные, серебряного цвета, знаков различия на погонах Степанов не запомнил). Комендант школы диверсантов в Орле – которого называли майором – лет 50, приземистый, коренастый, ходил полусогнувшись, волосы черные с проседью, глаза узкие, разговаривал по-польски, знал немецкий, хорошо владел русским, «национальность его установить трудно». В этой школе Яков Степанов провел 10 дней. По его словам, школа занимала несколько домов по улице, названия которой он не знал, «так как надписи на номерах дома написаны по-немецки». В трех домах жили пленные, занимавшиеся в этой школе. В основном доме располагались кабинет Туна, коменданта, там же в нескольких комнатах жили пленные и была кухня с кладовой. Этот дом представлял собой деревянный одноэтажный барак длиной примерно 40 м и в ширину около 10 м, с 5 выходами по фасаду и 2 входами с профильных двух сторон. Еще был одноэтажный каменный дом, «построенный по плану угольника, расположен на углу улицы, занимали частично лагерники-диверсанты и в одной комнате этого дома жила кухарка Маруся, готовившая питание пленным-диверсантам». Третий дом, «занимаемый частично школой, располагался на другой стороне улицы напротив барака. В этом доме располагались три комнаты, в которых были размещены 22 человека из группы диверсантов-пехотинцев, готовившихся для переброски в тыл Красной Армии пешком. Вторая часть пехотной группы диверсантов размещалась в каменном двухэтажном доме во дворе школы, там жило в двух комнатах 17 человек. Наша группа диверсантов-парашютистов, готовившаяся для переброски в тыл Красной Армии на самолетах, состояла из 10 человек и размещалась в угловом доме, где жила кухарка». А еще в школе была группа командиров из пленных – 6 человек (их Степанов называл командной группой): они обучали диверсантов-пехотинцев за городом в поле. Конечно же, представителей органов безопасности интересовали установочные данные на этих командиров. И Степанов молчать не стал. 1) Янков – примерно 28 лет, высокий, черноволосый, плотного телосложения, широкоплечий, являлся командиром РККА (лейтенант). В Орловской школе диверсантов был командиром диверсантов-пехотинцев, занимался строевой подготовкой. 2) Собченко – лет 25, высокий, сероглазый, плотного телосложения, русый, бывший командир Красной Армии (старший лейтенант). В Орловской школе диверсантов занимался с группой диверсантов-пехотинцев. «Кем были Янков и Собченко в Смоленском лагере, мне неизвестно». 3) Башкиров – лет 22, родом из Уфы, невысокий, сухой, черноволосый, узкоглазый, лейтенант. В Орловской школе диверсантов был командиром, занимался с группой пехотинцев. «Что делал Башкиров в Смоленском лагере, мне неизвестно». 4) Хамидулин – лет 28, среднего роста, черноволосый, глаза узкие, косые, лицо скуловато-овальное восточного типа, плотного телосложения, стройный, старший лейтенант. 5) Марченко – лет 45, лейтенант. «В Орловской школе диверсантов, как мне приходилось замечать, выполнял роль заместителя коменданта школы – майора». Высокий, плотного телосложения, черноволосый (с проседью), волосы зачесывал назад. 6) Попов – лет 30, среднего роста, рыжеватый, плотного телосложения, сутуловатый, лицо смуглое, нос большой с горбом. До плена был командиром взвода, младший лейтенант. В Орловской школе диверсантов занимался с диверсантами-пехотинцами, обучал постановке дымовых завес и действию диверсантов в дыму. «На одном из занятий, проводимых Поповым, присутствовал я лично. Марченко и Попов до нашего приезда из Смоленска находились в Орле; что они здесь делали, мне неизвестно». Следователь контрразведывательного отдела УНКВД по Тульской области поинтересовался: кто входил в группу парашютистов-диверсантов и кто был в ней старшим? Она насчитывала 10 человек: 5 приехали из Смоленска, «а остальные 5 человек находились к нашему приезду из Смоленска в Орле». Старшим в этой группе был Степанов – так решил комендант школы диверсантов – майор, о котором мы писали выше. Степанов отвечал за получение продуктов для всей группы, соблюдение порядка в комнате, сбор группы по распоряжению командования школы на зарядку, занятия, поверку, построение... Старшим по комнате Степанов назначил Михаила Чинша. Из диверсантов-пехотинцев Яков Лаврентьевич по фамилии никого не знал – обосновал это незнание тем, что в школе жил всего 10 дней и ни с кем из них познакомиться не успел. Зато Яков Степанов мог многое рассказать про распорядок в школе. Итак, все диверсанты из числа военнопленных бойцов и командиров РККА разделились на 3 группы: пехотинцы-диверсанты, парашютисты-диверсанты, их командиры. Парашютисты и пехотинцы имели общий распорядок. Утром ответственный дежурный по школе, назначаемый ее комендантом (майором), обязан был обойти все комнаты, где спали диверсанты, и в 6:00 всех поднять. Затем – зарядка, 15 минут во дворе школы, на зарядку курсантов приводили старшие групп. Потом получасовой туалет. А с 7:30 до 8:30 все диверсанты завтракали: за едой ходили на кухню под руководством старшего группы. Пищу брали в котелки – так как столовой не было. После завтрака – подготовка каждой группы в отдельности. Пехотинцы-диверсанты покидали территорию школы и направлялись за город для занятий строевой подготовкой и другими делами по своей программе, «которая мне полностью неизвестна». Диверсанты-парашютисты должны были заниматься подрывным делом, изучением парашюта. После занятий в полдень с поля возвращались пехотинцы-диверсанты, начинался обед – длился с 13 до 14 часов. А после обеда в школе никто ничего не делал до 19:00. В семь вечера – ужин, поверка (ее проводил комендант; ему докладывали старшие групп, приводившие свои группы на площадку двора школы), а в 22 часа – отбой. За порядок во дворе и школе отвечали дневальный и дежурный, ежедневно назначаемые из числа диверсантов и старших групп комендантом. Дежурный и дневальный на время дежурства вооружались – первый имел револьвер (наган), второй – винтовку. За пределы школы никого из диверсантов не пускали во внеучебное время – это было строго запрещено начальником школы. - Данный материал взят с сайта: ti71.ru
bez_sroka_davnosti

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#9 | Дата: 29 Ноя 2022 16:59 
Возил асфальт и... учился взрывать. Новые подробности «сороковых, роковых» – из материалов УФСБ - Данный материал взят с сайта: ti71.ru

Наше издание, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжает рассказ о событиях 1941-1942 годов. Яков Степанов, выпускник Орловской школы диверсантов, заброшенный по воздуху на территорию нашего региона, 8 июля 1942-го следователю контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области рассказал, как его в составе группы диверсантов-парашютистов готовили к десантированию в советский тыл. Курсантов за 10-12 дней пребывания в школе ждали следующие занятия: как пользоваться парашютом и как подрывать железную дорогу (тому, как уничтожать «железку», учили около получаса). Устройство парашюта и технику безопасности объяснял летчик – офицер люфтваффе; он приезжал с аэродрома и примерно пару часов с помощью переводчика общался с будущими диверсантами. И ладно бы только про применение парашюта говорил этот немец – он еще зачем-то указал его стоимость и из какого материала он сделан. Подрывному делу обучал откуда-то приезжавший немец-офицер. «За эти 30 минут офицер на куске рельса объяснил нам, каким путем практически нужно закладывать капсюля взрывателя и взрывчатое вещество в стыках рельс, – вспоминал Яков Лаврентьевич. – Оба занятия проходили в школе под навесом». Наши спецслужбы тем временем пытались понять, не скрывает ли Степанов что-либо о своем прошлом? – Сколько раз вы вылетали на самолете для прыжков с парашютом? – Ни разу. И не только я, а вся группа парашютистов, приехавших из Смоленска, с парашютом с самолета не делали ни одного прыжка. – Вы прыгали с парашютом с парашютной вышки? – Нет, и с парашютной вышки не прыгали, возможно, что диверсанты-парашютисты Курский, Чинш и другие, бывшие до нашего приезда в Орле, проходили практические вылеты и прыжки с парашютом, нам же, приехавшим из Смоленска, этого делать не пришлось, так как вскоре мы были переброшены. – Почему вы не проходили практической подготовки – прыжков с парашютом? Разве вы раньше проходили специальную подготовку в Смоленске или еще где? Почему вы об этом не рассказали? – Нет, ни в Смоленске, ни где-либо в другом месте я специальную подготовку по парашютному делу не проходил.

ДОСЬЕ
13 сентября 1939 г. Яков Степанов Кировским райвоенкоматом города Сталинграда, где он стоял на учете, был мобилизован на Западный фронт в район города Бобруйска в бронетанковую часть, находившуюся в местечке Киселевичи. С указанной частью принимал участие в освобождении Западной Белоруссии на участке фронта Столбцы – Барановичи, служил шофером. В ноябре того же года демобилизовался и вернулся в Сталинград на прежнюю работу на асфальтобетонный завод, однако там в связи с окончанием летнего сезона сократили штат, поэтому Степанов в конце ноября 1939-го устроился шофером в проектно-изыскательскую партию (она занималась разведкой недр, изысканием полезных ископаемых в Сталинградской области). Проработал до марта 1940 г. в Сталинграде. А потом выезжал в станицу Ново-Александровскую Орджоникидзевского края, где производила работы изыскательская партия и где Яков Лаврентьевич трудился шофером до июня 1940 г. По окончании проектно-изыскательских работ вернулся в Сталинград и с открытием летнего сезона работ по асфальтированию улиц города стал заниматься в машинно-дорожной станции Кировского района Сталинграда подвозом на грузовике плавленой асфальтовой массы (шоферил до октября 1940 г.). После завершения летнего сезона асфальтирования поступил на строительство № 115 г. Сталинграда: подвозил лес, песок, трубы до начала Великой Отечественной войны. 22 июня 1941 года повесткой был вызван в Кировский райвоенкомат и оказался зачисленным в команду завода № 91 в гараж. В гараже завода получил грузовую машину и согласно предписанию выехал в г. Ворошиловград, где был определен в 20-й противотанковый отдельный батальон, формировавшийся в этом городе. После формирования 20-й батальон эшелоном отправили на фронт в Калининскую область под г. Невель, куда прибыл 5 августа 1941 г. До города эшелон не доехал, поскольку пошли в наступление передовые немецкие части, поэтому батальон разгрузился и был придан 776-у стрелковому полку 214-й стрелковой дивизии. У г. Невель 20-й батальон пошел в наступление на местечко Городок (7 августа 1941-го). «В связи с тем, что передовые немецкие части обошли с фланга и отрезали Невель, наша часть вынуждена была отступать в течение трех суток обходом южнее Невеля под г. Великие Луки».

Следователя интересовало: почему Степанов был определен в группу парашютистов-диверсантов, а не диверсантов, которых забрасывали в тыл советских войск пешим порядком? Степанов сам высказал такое пожелание? Яков Лаврентьевич назвать точную причину не мог. Лишь предположил, что комендант лагеря диверсантов в Смоленске Сергей Иванович Обухов определил его в парашютисты потому, что выглядел тот физически здоровым. – Кроме поверхностного (как видите, это признавал даже сам Степанов. – Прим. ред.) знакомства с парашютом и практикой подрывного дела, нашу группу по распоряжению начальника школы и коменданта два раза выгоняли в поле за город для совместного занятия с группой пехотинцев-диверсантов. Там мы под руководством командиров пленных проходили практику перехода границы линии фронта под завесой дыма. В этих целях пускали дымовые завесы и бегали по дыму, – продолжил свой рассказ Степанов. – Других каких-либо предметов и видов подготовки наша группа парашютистов не проходила в Орловской школе диверсантов. Что же касается группы пехотинцев-диверсантов, то мне известно о программе их занятий только из личного наблюдения в течение двух занятий на поле за городом и из разговоров Бабичева и других диверсантов в Смоленской школе. Их программа состояла из занятий по строевой подготовке, лазанию, ползанию, беганию по дымовым завесам, пусканию дымовых шашек. Чем они еще занимались, мне неизвестно. Со слов Степанова, ему ничего неизвестно о том, чтобы кого-то в Орле обучали приемам снятия часовых. Диверсанты-пехотинцы «занимались систематически положенное время, в их задачу входило переходить линию фронта пешим ходом и в тылу Красной Армии нападать на штабы частей, на склады с боеприпасами и привлекать на свою сторону бойцов Красной Армии. Это мне удалось установить из объяснений занимавшегося пехотной группой командира-диверсанта Попова, когда мы вместе с пехотинцами выходили на поле для занятий. Занятия же в нашей группе диверсантов-парашютистов начались только за два дня перед переброской нас в тыл Красной Армии, остальное же время мы ничего не делали и ждали преподавателей, которые почему-то не приходили». - Данный материал взят с сайта: ti71.ru
bez_sroka_davnosti

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#10 | Дата: 30 Ноя 2022 17:11 
ТАЙНЫ СПЕЦСЛУЖБ

Сгоревшая машина и «липовые» документы: о чем еще рассказывали выпускники Орловской школы диверсантов?

Наше издание продолжает рассказ о группе диверсантов, заброшенных на территорию региона в период Великой Отечественной войны и оказавшихся в поле зрения сотрудников госбезопасности. Якова Степанова 8 июля 1942-го следователь контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области спросил: когда ему стало известно о заброске в тыл Красной Армии на самолете?

По словам Якова Лаврентьевича, об этом он узнал в Смоленской школе диверсантов от ее коменданта Обухова. А в Орловской школе диверсантов на занятиях по парашютной подготовке все стало ясно окончательно. Курсантам сказали: на парашютах, которые изучаете, и будете опускаться с самолета – а приземлитесь в тылу РККА (для выполнений диверсий).
Дату переброски назвали уже на инструктаже, дело было в кабинете начальника школы капитана графа Туна, «где мы получали задание о проведении диверсионной работы в тылу Красной Армии под вечер 5 июля».
До вызова на инструктаж группы диверсантов-парашютистов (в которую входил Степанов) и получения задания Яков Лаврентьевич в кабинете Туна не был ни разу – Тун его просто никогда к себе прежде не вызывал. Какой же была встреча с графом, состоявшаяся 5 июля 1942-го? Об этом идет речь в материалах пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области. Итак, Тун дал распоряжение через коменданта зайти к нему в кабинет – явиться должна была вся группа парашютистов, кроме Ф(неразб.)ского и Дороченко. Группа так и поступила.
– Прошу садиться за большой стол посреди комнаты, – обратился через переводчика к 8 визитерам Тун (курсанты расселись вокруг стола; кроме графа и переводчика, в помещении находились двое немцев – Степанов предположил, что это были помощники Туна) и затем добавил, обращаясь к переводчику: – Снабдите нас четырьмя топографическими картами. Сегодня ночью с 5 на 6 июля вы будете переброшены в тыл Красной Армии. Там вы будете должны совершить ряд диверсий на железной дороге, идущей от станции Горбачи на Белев. Я разделю вашу группу на четыре пары. Предупреждаю: каждая пара должна действовать вместе и выполнять конкретные задачи по взрыву полотна железной дороги на определенном участке в двух местах.
Тун на карте обозначил карандашом красного цвета район станции Шмелевка в Тульской области – здесь Степанов и Жилин должны были взорвать железнодорожное полотно на участке 10 километров. Стальгорову и Чиншу полагалось устроить диверсии на этой же дороге на участке 20 км западнее Шмелевки. «Курскому и Титенко со своими напарниками было поручено подрывать железную дорогу на стыке дорог в районе ст. Горбачи и около города Елец, – объяснял Степанов. – При даче заданий граф Тун хотя и неопределенно, но поставил срок совершения этих диверсионных актов, а именно ночью 7 июля, а после совершения диверсионных актов на другой день мы все диверсанты по возможности должны прибыть в район расположения 1185-го полка Красной Армии, где граф обещал быть сам. Зачем он должен быть там, неизвестно, но я полагаю, что там он намеревался перебросить оставшуюся в поле группу пехотинцев-диверсантов в количестве 40 человек. После дачи задания граф Тун сказал, что каждый из нас получит необходимые документы, нужные на случай возможного задержания нас воинскими частями на территории в тылу Красной Армии, чтобы при помощи этих документов можно было беспрепятственно добраться до линии фронта и вернуться обратно на сторону немцев». Граф Тун об особенностях местности, где намечалось устраивать диверсии, курсантам ничего не говорил – по предположению Степанова, сам Тун об этом толком не знал и полагался на инициативу диверсантов в ориентировке. Подробного инструктажа не было. Как себя нужно вести – граф тоже не сказал. А дал пропуск и пароль, с которыми диверсанты, возвращаясь, могли без проблем перейти линию фронта. Пароль и пропуск Тун предложил заучить наизусть и ни в коем случае не записывать на бумаге. Пропуск звучал так: «Алло, алло, нихтс шиссен, юбер лейтер». Пароль: «Пауль цвай».

ДОСЬЕ
Летом 1941 г. 776-й стрелковый полк (ему был придан 20-й батальон, в котором служил Яков Степанов) 214-й стрелковой дивизии в 3 км от г. Великие Луки (Псковская обл. – Прим. ред.) занял оборону и держался на этом участке до 25 августа. Уже 24 августа немецкие бронетанковые части заходом с флангов заняли город; часть, в которой находился Степанов, оказалась отрезанной от города. Перед отрезанной дивизией замаячила перспектива осуществить прорыв через окраину Великих Лук. Командир полка полковник Сиваков отдал приказ прорваться, что 776-й полк с успехом и выполнил в ночь с 24 на 25 августа. Во время прорыва машина Степанова, на которой он возил расчет противотанковых орудий (командир орудия младший лейтенант Павлюченко, политрук Додонов), была сожжена зажигательными пулями немецкого крупнокалиберного пулемета. «С этого времени, спешившись, я и наше подразделение Павлюченко – Додонова служили уже в качестве пехотинцев, вместе со своим подразделением я шел до деревни Озерцы (Тверская обл. – Прим. ред.), где собирался наш батальон. Наше подразделение было включено в 7-ю роту 3-го батальона 776-го стрелкового полка. Под д. Озерцы наш полк занял оборону и держался на передовой в течение 3-4 дней, а потом согласно приказу отступил по направлению города Торопец (Тверская обл. – Прим. ред.). В г. Торопец мы не попали, так как и там нас опередили фашистские части, занявшие Торопец, о чем мы узнали по дороге из сообщения разведки. Минуя Торопец, наш полк прошел прямо на город Андреаполь (Тверская обл. – Прим. ред.), куда мы прибыли числа 8 сентября, где заняли оборону на берегу озера при впадении реки и держали до 25 сентября 1941 года. 25 сентября наши позиции сменила прибывшая новая дивизия, а наша 214-я дивизия походным маршем была направлена в городской поселок Пено (Тверская обл. – Прим. ред.). До Пено мы шли в течение суток».

После того как потенциальные диверсанты получили задание, в кабинет Туна вошел комендант школы (майор, о котором мы писали в прошлых публикациях). И для собравшихся устроили пир с виной и закуской. Выпив и закусив, курсанты ушли во двор. Комендант школы выдал им «липовые» удостоверения – «всем различные по должности и направлению». Степанов и Жилин получили командировочные удостоверения, в которых Степанов именовался командиром взвода младшим лейтенантом, а Жилин красноармейцем, следующим вместе со Степановым из штаба 61-й армии к месту своей службы в часть (1185-й стрелковый полк). «Кроме этих документов, нам дали удостоверения личности – мне как комвзвода, а Жилину красноармейскую книжку».

Фото Сергея КИРЕЕВА – реконструкция событий Великой Отечественной войны
bez_sroka_davnosti

Реконструкция событий Великой Отечественной войны
Реконструкция событий Великой Отечественной войны

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#11 | Дата: 7 Дек 2022 16:47 
Яков Степанов от Вязьмы до Орла: как в 1942-м немцы готовили диверсантов - Данный материал взят с сайта: ti71.ru

Наше издание, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжает рассказ о группе диверсантов, заброшенных на территорию региона в период Великой Отечественной войны и быстро оказавшихся в поле зрения сотрудников госбезопасности.

Выпускник Орловской школы диверсантов Яков Степанов 8 июля 1942-го следователю контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области поведал следующее: комендант школы выдал диверсантам «липовые» удостоверения – Степанов и Жилин получили командировочные удостоверения, в которых Степанов значился командиром взвода младшим лейтенантом, а Жилин – красноармейцем, следующим вместе со Степановым из штаба 61-й армии к месту своей службы в часть (1185-й стрелковый полк). «Кроме этих документов, нам дали удостоверения личности – мне как комвзвода, а Жилину красноармейскую книжку. Однако эти «липовые» документы сделаны были очень грубо: в моем удостоверении звание младший лейтенант, а на фотокарточке меня сфотографировали за несколько дней до получения задания в форме лейтенанта с двумя квадратами на петлицах (Что же это было: банальный просчет германской разведки или же в стане врага работал некий советский разведчик, который намеренно делал все так, чтобы заброшенные диверсанты как можно скорее прокололись на каких-либо несоответствиях? – Прим. ред.). Помимо этого, как мне, так и Жилину дали продовольственные аттестаты за печатью штаба 61-й армии, – пояснял Яков Лаврентьевич. – При получении документов комендант школы майор предупредил нас действовать осторожно. После получения документов переводчик стал раздавать нам деньги. Я получил 600 рублей, а Жилин около 500 рублей. В этот же вечер нас всех экипировали, снабдив оружием, взрыввеществами, топографическими картами с обозначением конкретной задачи, харчами, средствами ориентировки, часами и компасом и ночью 5 июля нас отвезли на аэродром».

ДОСЬЕ
Осенью 1941 г. полк, в котором воевал Степанов, ночью погрузили в эшелон на станции Пено (Тверская обл. – Прим. ред.) и направили, как говорил он сам, на Смоленский фронт. «Где мы ехали, через какие станции, какими путями, я рассказать не могу, т.к. ехали в закрытых вагонах очень быстро, без пересадок, почти нигде не выходя из вагона. Невдалеке под ст. Вязьма наш эшелон разгрузился в поле, и мы маршем в составе полка шли до формировочного пункта, располагавшегося в лесу. Здесь мы дождались других подразделений 214-й стрелковой дивизии, а 28 сентября маршем выступили в направлении фронта и шли около двух суток. Достигнув передовой позиции, наш полк занял оборону и держался на этом участке до 8 октября. В это время наш полк ходил в наступление, но отступил обратно на свои позиции». 8.10.1941 г. Степанов вместе со своим подразделением согласно приказу оставил занимаемые позиции и отступал в направлении г. Вязьма. Не дойдя примерно 3 км до р. Днепр, «наша часть разъединилась по группам в целях безопасного продвижения, т.к. шоссе, по которому мы двигались, и переправа через реку Днепр обстреливались немцами с самолетов. Когда наша часть переправилась через Днепр по мосту, нам было приказано прикрывать переправу других частей – это было 11 октября. После переправы частей мост был взорван, и мы отступали вместе с другими бойцами последними».

Итак, 5 июля 1942-го, Орел, вечер, после инструктажа и получения задания в кабинете графа Туна переводчик и комендант снабдили диверсантов деньгами, документами и всем необходимым для совершения диверсий. Всеми этими делами, связанными с экипировкой, руководили переводчик и два немца из обслуживающего персонала, присутствовавшие при даче заданий диверсантам. Выпускникам Орловской школы диверсантов выдали (каждому) по противогазной сумке для советских противогазов, в которых лежала еда (или, как говорил Степанов, харчи): сухари, граммов 500 колбасы, около 200 г масла (и это летом!), порядка 300 г сахара, несколько плиток шоколада (около 200 г) и даже вино (поллитровая фляжка). На пару диверсантов выдавали один револьвер системы Нагана с 14 патронами, каждому по гранате РГД-33, по две банки тола, по два шнура с капсюлями, по ножу. Компас получали один на двоих и «одни часы нашего производства цилиндрические, один электрофонарь на пару, по парашюту, по одной топографической карте с обозначением объектов диверсии и по одной полевой сумке на пару, по одному ножу».
– А ножи нам зачем? – удивились диверсанты.
– Ножи необходимы для того, чтобы при случае снять спящего часового и так далее, – обратился к диверсантам переводчик, когда им выдавали снаряжение.

ДОСЬЕ
Ночью 12.10.1941 г. Степанов отбился от своего подразделения и командиров – отступало много частей РККА, и он среди них просто потерялся. Вместе с другими частями боец шел день. В одном овраге группировались воинские подразделения, среди командиров шли разговоры о прорыве цепи немецких войск, отрезавших Красную Армию от Вязьмы. Но прорыв осуществить не удалось из-за неорганизованности в РККА – и наши солдаты вернулись обратно к оврагу. Там советские воины сжигали свои автомобили и готовились к фланговому обходу немецких частей. Степанов находился среди бойцов неизвестных ему подразделений РККА, в ночь с 13 на 14 октября пошел в обход, люди шли группами по 5-6 воинов, потеряли ориентировку, утром добрались до деревни и напоролись на немцев. Степанов двигался с 3 бойцами (один из них таджик по имени Михаил) и утром около этой деревни все они попали в плен. Это произошло так. Степанов и 3 красноармейцев ночью добрались до населенного пункта. Решили дождаться утра, чтобы сориентироваться. С рассветом лежавшие красноармейцы заметили в 300 м у деревни около 40 немцев. «Немцы шли правым флангом и метрах в 60 подняли группу наших бойцов, человек 7-8, также пробиравшихся, как и мы, из окружения. Вместе с пленными немцы приближались и к нам. Мы притаились в траве, думая, что немцы обойдут нас. Хотя мы и были вооружены винтовками, стрелять не стали, думали, что немцы минуют нас, но они шли прямо на нас с автоматами наперевес и закричали: «Русь», делая знак подняться. Мы поднялись, подняли руки вверх. Немцы нас обезоружили. Взяв нас под конвой, немцы повели в обратном направлении на запад и по дороге взяли в плен еще несколько маленьких групп красноармейцев. Пленных собралось много и всех нас направили в Смоленск. По дороге пленных красноармейцев пополнили другие немецкие части и нас собралось свыше 500 человек. Не доходя до Смоленска километров 10, часть пленных, человек 300, отделили и погнали в находившийся на пути лагерь. Этот лагерь располагался метрах в 500 от разветвления шоссейной дороги, идущей на Смоленск. Остальную часть пленных бойцов и командиров, человек 200-250, среди которых был и я, погнали в Смоленск. В Смоленск нашу группу пленных пригнали ночью». Под конвоем от места пленения до Смоленска Степанов шел около 5 суток – так как двигались очень медленно. «По дороге конвоировавшие нас немцы неоднократно, окружив пленных, приказывали ложиться. В это время менялся конвой, конвоиры заправлялись». Группу, где был Степанов, конвоировали около 20 немцев. Среди конвоируемых Степанов однополчан не видел. Двоих бойцов из своей части – сержанта Андрианова и бойца Бабичева – он встретил уже в лагере в г. Елгава (Латвийская ССР).

5 июля 1942-го, около 21:00 всех диверсантов посадили в крытую машину и в сопровождении графа Туна, переводчика и двух немцев, ехавших на легковушке, повезли на аэродром. Все диверсанты-пехотинцы знали об этом выезде и провожали уезжавших во дворе школы. Аэродром находился за городом Орлом примерно в 2 километрах. Когда диверсанты прибыли туда, всех их, 8 человек, остановили на площадке аэродрома около самолета. Граф и его сопровождение ушли в будку. А диверсанты остались с летчиком, подгоняли парашюты, тренировались, как влезать на борт. Примерно 22:00. Группа диверсанта Курского и других (4 человека) посадили в двухмоторный самолет и отправили на задание. Остальные остались ждать на аэродроме, отойдя в дежурную будку. Однако в этот день первая улетевшая четверка вернулась на аэродром – самолет при перелете линии фронта был обстрелян частями РККА, при этом один мотор вывели из строя. А тут еще погода стала дождливой. В результате все 8 человек со всем снаряжением вернулись обратно в школу и вылетели только на следующий день в час ночи с того же аэродрома, «куда нас сопровождал снова граф Тун со своей челядью». - Данный материал взят с сайта: ti71.ru
bez_sroka_davnosti

Автор Ivan
Участник Муж.
#12 | Дата: 11 Янв 2023 17:36 
Сергей из Тулы:
Из докладной записки УН КГБ по Орловской области № 1-4/67

Зачем Вы смешиваете все в одну кучу? Почему не исправляете ошибки? Уважайте читателя! Записку из этого раздела, думаю, следует убрать.

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#13 | Дата: 30 Янв 2023 16:19 
От парашютной вышки до школы диверсантов

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, которых летом 1942 г. немцы забрасывали по воздуху в Арсеньевский район. Среди них, например, оказался бывший красноармеец, угодивший в немецкий плен, Яков Степанов – с ним уже 8 июля обстоятельно побеседовал следователь контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области.

В частности, он попросил описать Орловский аэродром, с которого накануне (т.е. 07.07.1942 г.) поднялся в воздух его визави. Степанов взмыл на двухмоторной авиамашине (типа пикирующего бомбардировщика) с аэродрома, расположенного примерно в паре км от Орла. Из разговоров с другими диверсантами Степанов узнал: аэродром существовал еще до оккупации немцами Орла.

– Аэродром обнесен со стороны города забором и канавой, – рассказал он. – Въезд на аэродром через ворота. На аэродроме находилось до 25 самолетов разных видов. Когда мы приехали на аэродром 7 июля, на аэродроме сделали посадку 8 истребителей, <их> типа не знаю, там же находился ряд транспортных – трехмоторных самолетов, несколько пикирующих бомбардировщиков и один горбатый разведчик. На площадке аэродрома несколько сгоревших ангаров без крыш, каменный дом около забора, в котором размещается столовая и служебное помещение. На посадочной площадке находится будка, в которую мы заходили, в будке имеются два телефона и радио. 7 июля первыми отправили на отдельном самолете <диверсантов> Курского, Титенко, Трофимчука и Соболева, в это время мы находились в школе, на аэродроме не были, а когда привезли нашу четверку диверсантов на аэродром, то, кроме нас, в самолет посадили еще трех немцев и пилота. В самолете мы располагались следующим образом. Первыми в самолет зашли пилот и 2 немца, занявшие передние места, потом в переднюю часть кабины посадили <диверсантов> Стальгорова и Чинша, за ними сзади сели еще 2 немца, лицом в заднюю часть самолета. Я и Жилин сели последними в задней части фюзеляжа перед люком, лицом к сидевшим 2 немцам. Меня и Жилина должны были сбросить с самолета первыми. При посадке нас всех завязали ремнями, особенно туго подтянули оружие, очевидно, опасались при полете возможного нападения с нашей стороны. Во время полета немцы размещались лицом к нам и бдительно следили за каждым нашим движением.

ДОСЬЕ

В 1941 г. Яков Степанов оказался в немецком плену. В составе примерно 200-250 красноармейцев его ночью пригнали в Смоленск на окраину города. Где-то недалеко от вокзала пленных «остановили на линии железной дороги, а потом погнали через Днепр по вновь сделанному деревянному мосту в лагерь» на северной окраине Смоленска. Разместились люди в «сарае, представляющем собой навес на столбах без стен, оцепленном проволокой». В сарае вчерашние бойцы пробыли до рассвета, а потом «нас всех погнали на товарный вокзал, где стоял эшелон, и погрузили в закрытый товарный вагон, утром же эшелон пленных отправили в Латвию через г. Ригу в г. Елгаву в лагерь военнопленных». Степанова и других пленных как в пути до Смоленска и в Смоленском лагере (где он провел ночь), так и в дороге до Елгавы и в самой Елгаве немцы ни разу не допрашивали. А по прибытии в Елгаву в лагерь военнопленных людей зарегистрировали, отобрали документы. Сразу после пленения немцы наших солдат не кормили; когда они шли под конвоем до Смоленска, еды тоже не получали. По пути в Латвию накормили лишь однажды: на одной из станций в закрытый товарный вагон (на 62 человека) бросили 20 буханок. «В пути из вагона ни разу не выпускали, даже для отправления естественных потребностей; оправлялись в вагонах как кто мог». По словам Степанова, в Елгаву пленных привезли ночью 21 или 22 октября 1941 года, а из Смоленска они отправились примерно 19-го (на дорогу ушло 3-4 суток). В Елгаве Степанов находился до двадцатых чисел мая 1942 г. В город за это время не выходили («не позволял режим лагеря»). От вокзала до лагеря и обратно военнопленных возили в закрытой грузовой машине («достопримечательностей города я не знаю»). Лагерь находился за городом примерно в 500 м от сахарного завода (сахзавод был каменным, с 3 трубами). В 200-300 м от лагеря – большой гараж, «около которого в хаотическом виде стояли разбитые трактора и грузовые машины –возможно, до оккупации Елгавы в этом гараже располагалась МТС». А метрах в 200 от гаража – высокая парашютная вышка. Разве предполагал тогда Степанов, рассматривая ту вышку, что и он сам вскоре наденет парашют, но только в другом месте?

– Где вас сбросили с самолета? – спросил Степанова следователь.

– Не могу сказать, так как местности я не знаю, – последовал ответ. – По плану меня и Жилина предполагалось выбросить в районе железнодорожной станции Шмелевка, но, как я узнал позднее из разговора с начальником Крапивенского районного отделения НКВД, место нашего приземления находилось в около 30 км от Шмелевки. И когда мы приземлились, то железной дороги не видали. А впереди нас находилась деревня за рекой, куда мы и направились сразу же после приземления. Степанов уверял, что он с напарником не собирался подрывать «железку».

«Я и Жилин даже и не думали искать железную дорогу, а как только опустились ночью на землю метрах в 10-15 друг от друга, то сразу, бросив все снаряжение и оружие, сели покурили и решили пойти в село, чтобы заявить о себе органам советской власти. Так мы и сделали. Мы направились в деревню в направлении мельницы, около которой стояло много подвод и народа. Не доходя до мельницы, мы нагнали одного колхозника-старика, которого попросили отвести нас к председателю колхоза; т.к. его мы не знали, то о себе ему ничего не сказали, – объяснял Яков Лаврентьевич. – Минуя мельницу, вместе с этим стариком перейдя по плотине на другую сторону реки, мы пришли в деревню к председателю колхоза. Я отозвал председателя колхоза в сторону и рассказал о себе, кто мы, и просил позвать председателя сельсовета. Председатель колхоза (фамилию его я не знаю) отвел нас к председателю сельсовета, который еще спал. Разбудив его, я доложил ему о себе и Жилине и попросил позвонить в органы НКВД, что он и сделал».

ДОСЬЕ
В Елгаве в черте лагеря советских военнопленных стоял некий павильон, на котором, со слов Степанова, были изображены капуста, морковь и другие овощи. Степанов предположил, что строение использовалось для проведения внутри него сельскохозяйственной выставки или же являлось показательным павильоном совхоза. Других сооружений вокруг лагеря не имелось. Сам лагерь представлял собой площадку длиной метров 500 и шириной м 300; был обнесен колючей проволокой в 5 (!) рядов. По сторонам лагеря – 6 наблюдательных вышек, на которых стояли часовые немцы-надзиратели. «С одной стороны лагеря от сахзавода построен тесовый забор метра 3 высотой. Со стороны города за проволокой расположена контрольная будка, через которую проходят в лагерь. На площадке лагеря силами военнопленных построены каменная кухня, покрытая черным толем, и 5 деревянных бараков 60х10 м. В постройке этих бараков и кухни принимал участие и я лично. До нашего приезда на территории площадки лагеря находился только указанный выше павильон, других построек не было, и пленные долгое время находились под открытым небом несмотря на погоду. Утром часов в 7 всех военнопленных поднимали полицейские, выдвинутые администрацией лагеря из среды предателей-военнопленных, в большей части украинцев. После подъема делали небольшую прогулку, некоторые занимались зарядкой, а потом шли в очередь получать чай и 200 г хлеба – суточный паек. Хлеб и чай представляли собой содержимое завтрака. После чая до обеда полицейские в бараки не пускали, и все военнопленные должны были находиться на улице, не выходя с территории лагеря. В дождливую погоду пускали в бараки. Общение между военнопленными разрешалось свободно, также пускали посещать пленных и в других бараках. В 12 часов начинался обед. Обед представлял собой баланду 1,5 л на человека. Баланда варилась поварами из военнопленных из нечищеного картофеля и заправлялась мукой, а когда под весну картофеля не стало, баланду стали варить просто из воды и муки. После обеда до ужина в недождливую погоду в бараки тоже не пускали, и все военнопленные бродили по территории лагеря без дела. Работа в лагере состояла в том, что пленные вначале обслуживали самих себя, строили себе бараки и кухни, а после постройки бараков и кухни пленных выгоняли за пределы лагеря на восстановление шоссе – за городом, починку мостов, разрушенных бомбами, подноску дров для отопления бараков. Причем все эти работы не были введены в систему и проводились эпизодически. Других каких-либо работ военнопленные не производили. Приблизительно содержалось первое время около 1000 человек, а в марте человек 300 куда-то отправили: рассказывали, что в Германию. В это же время согласно распоряжению администрации лагеря в лагерь прибывали пленные, работавшие у крестьян-кулаков. К моменту отправки нас в числе 23 человек в лагерь Саласпилс около Риги военнопленных в лагере Елгавы насчитывалось человек 600».

Продолжение следует. - Данный материал взят с сайта: ti71.ru
https://ti71.ru/articles/bez_sroka_davnosti/ot_parashyutnoy_vyshki_do_shkoly_diversantov_/

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#14 | Дата: 7 Фев 2023 16:41 
«Смертность доходила до 70 человек в сутки»: он побывал в Саласпилсе

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, заброшенных по воздуху летом 1942-го в наш регион – в частности, в Арсеньевский район. Среди них был Яков Степанов, о котором мы уже писали в прошлых публикациях. С этим человеком 8 июля обстоятельно побеседовал следователь контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области. Яков Лаврентьевич поведал ему многое. В частности, рассказал о пребывании в лагере советских военнопленных в городе Елгава (Латвийская ССР).

Моряк, ставший лагерным полицейским

Знал ли Степанов структуру управления лагеря? Судите сами. С его слов, коменданта лагеря назначили из числа пленных командиров РККА – им стал Т., лет 40, выше среднего роста, рыжеватый, среднего телосложения, в форме командира РККА (но без знаков отличия); Степанов называл его предателем (и, судя по всему, небезосновательно). Имя, отчество, звание Т. он не знал. Когда Т. приходил в бараки к старшим бараков, последние обращались к нему «господин комендант». «В обращении с пленными Т. был сердит и груб. Комендант Т. ведал всем внутренним распорядком лагеря, дисциплиной при раздачах питания, назначал на работу, назначал полицейских из среды военнопленных и старших бараков, поваров и т.д., – поделился Яков Степанов. – Т. подчинялись все полицейские, которых было человек 50, 5 старших по баракам и кухня. Вся эта группа людей из военнопленных, кроме старших бараков, размещалась в отдельном бараке и питалась отдельно ото всех пленных. Через них комендант Т. насаждал палочную дисциплину среди пленных. На территорию лагеря заходили <германские> офицеры и комендант лагеря-немец, осуществляющий общее управление лагеря, фамилию его я не знаю. Также мне неизвестно, из кого состоит управление лагеря и его администрация. Охрана лагеря состояла целиком из немцев. Как из офицеров, посещавших лагерь, а также и из охраны лагеря я никого не знал». Следователя контрразведывательного отдела УНКВД по Тульской области интересовало: как проходила регистрация военнопленных после их прибытия в Елгаву? В так называемой контрольной будке всех прибывавших регистрировали немецкий офицер и переводчик. Каждый пленный по очереди входил в будку.
– Фамилия? Имя? Отчество? Военная должность? – задавал вопросы переводчик.
Затем – обыск. Документы (и не только их) гитлеровцы изымали. Так, у Степанова забрали «справки о сдаче в военкомат паспорта и военного билета, смертельную карточку (вероятно, речь идет о солдатском медальоне с запиской, позволявшей идентифицировать воина в случае его гибели. – Прим. ред.) и перочинный нож». Допросам при регистрации и уже во время пребывания в лагере в Елгаве Степанов, с его слов, не подвергался. Рядовых бойцов гитлеровцы заносили при регистрации в один список. Командиров – в другой. Раз в месяц устраивалась «проверка состава лагеря»: всех пленных, кроме полицейских, выстраивали и пропускали через узкую дверь по 5 человек – «при этом только считали пленных, фамилии не спрашивали». «Кроме общей поверки, в пятидневку один раз количество пленных проверял старший по бараку и докладывал коменданту Т.». Конечно же, сотрудников госбезопасности интересовали люди из числа красноармейцев, являвшиеся в лагере в Елгаве полицейскими и старшими бараков. И Степанов принялся перечислять полицейских.

1) Яков К. – моряк, носивший форму матроса, лет 20.
2) Егор П. – стоял у барака, следил за порядком, лет 30.
3) Андрей П. – стоял у окна кухни при раздаче пленным хлеба, командир, носил комсоставскую шинель, лет 35.
Старшим по бараку, в котором жил Степанов, был Кузьма Я. – младший лейтенант лет 25. «Из лиц высшего комсостава в лагере никого не было, из старшего комсостава был один майор, фамилию его не знаю, он жил в бараке предателей, вместе с полицейскими».

А почему Степанова в конце мая 1942-го в числе 23-х военнопленных из лагеря в Елгаве направили в лагерь Саласпилс (Латвия)? «Очевидно, к этому времени лагерь расформировывали, т.к. еще до нашей отправки в Германию отправили человек 300, – рассказал Яков Лаврентьевич. – Перед отправкой в Саласпилс меня в управление лагеря не вызывали. Всех 23-х отобрали просто по внешнему виду и даже не спрашивали фамилии. Фамилии спрашивали у нас уже в Саласпилсе при поступлении в лагерь». Как из Елгавы Степанов попал в Саласпилс? Утром примерно 26 мая 1942 года в лагерь приехала крытая машина. Комендант лагеря Т. выстроил всех пленных барака, в котором жил Степанов, в строй, отобрал из него 5 человек и приказал им садиться в автомобиль. Военнопленные так и сделали. «Таким же путем Т. отбирал пленных и из других бараков. Отобрав 23 человека, нас всех посадили в крытую машину и повезли в направлении города Риги. От Елгавы до Риги 60 км, мы ехали часа 2. В Риге машину остановили полицейские-немцы, проверили нас, и машина поехала за г. Ригу км 20, где нас выгрузили в лагерь Саласпилс. Из знакомых по бараку в лагере в Елгаве со мною в числе 23-х пленных ехали Бабичев Яков, рядовой боец, лет 26 и Андрианов Кирилл, 1906 года рождения, рядовой боец, два латыша, фамилии не знаю. Все эти лица проживали в Елгаве в одном бараке. Других пленных по фамилии не знаю». Суррогат хлеба наполовину из опилок Как только елгавских узников привезли в лагерь Саласпилс, их всех там зарегистрировали. Регистрация проходила в маленьком бараке.
– Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения? Место рождения? Военная специальность? Должность? – засыпали вопросами регистрируемых.
Потом всех прибывших раздели и разули. «У кого были хорошие гимнастерки или две гимнастерки – отбирали и давали взамен плохую одежду. Кожаную обувь также поснимали, взамен дали деревянные колодки, которые мы в шутку называли «майскими туфлями». В лагере в Саласпилсе мы пробыли свыше месяца до отправки нас в г. Смоленск. В лагере нас заставляли заниматься тяжелым физическим трудом: корчевкой пней в лесу вокруг лагеря, резкой дров и т.д. Однако режим и питание в лагере Саласпилс были очень суровые, питание урезано вдвойне против пайка в Елгаве, вместо хлеба давали суррогат наполовину из древесных опилок, баланды давали всего один литр в сутки. За малейший проступок наказывали плетьми и карцером. Ежедневно делали поверку количества пленных по баракам. Смертность в лагере доходила до 70 человек в сутки. Я считал, что в этих условиях мне придется погибнуть».

ДОСЬЕ
Со слов Якова Степанова, лагерь для пленных красноармейцев Саласпилс был расположен в 20 км южнее г. Рига, в 1 км от р. Западная Двина – реку было хорошо видно из лагеря. Лагерь располагался в вырубленном лесу, «кругом лагеря масса пней, изредка стоят деревья, других достопримечательностей местности нет». Внутренне устройство: территория лагеря 1000 м х 500 м оцеплена колючей проволокой, высота ограждения 4-5 метров. Через каждые 60 метров – часовой. Часовые ходили с внешней стороны лагеря. В лагере 4 больших барака и 1 маленький; кухня находилась вне лагеря, т.е. пищу в лагерь привозили. Имелся маленький карантинный барак-изолятор, туда направляли больных пленных, «которым оставалось жить не больше 2 суток». В одном маленьком бараке располагалась администрация лагеря из военнопленных во главе с комендантом лагеря-нацменом, фамилию его Степанов не помнил. Дисциплину поддерживали полицейские, выделяемые комендантом из среды военнопленных. Управление лагеря – немецкий комендант и переводчик – находилось за территорией лагеря в отдельном доме метров за 200 на восток от лагеря. «Внутреннее устройство бараков, где размещались военнопленные, выглядит убого – земляной пол, нары в два этажа и несколько печей. В каждом таком бараке размещалось человек 200-250 пленных. Всего в лагере содержалось свыше 1000 пленных. Никого из администрации лагеря и управления немецкого коменданта я не знал, т.к. в этом лагере я был непродолжительное время. Кроме того, не было надобности обращаться к немецкому коменданту и в управление лагеря». ...Однажды в Саласпилс в июне 1942-го приехал офицер немецкой армии («очевидно, разведчик, фамилия его мне неизвестна») с переводчиком. Коменданту-нацмену из военнопленных, скорее всего, дали команду выстроить пленных по баракам. Офицер подходил к строю и, указывая пальцем, вызывал пленников по одному, отбирал по внешнему виду и приказывал становиться отдельно в шеренгу. Из барака, где жил Степанов, офицер выбрал двоих: Степанова и Якова Бабичева, «другим пленным нашего барака комендант распорядился разойтись». Офицер отобрал в Саласпилсе 22 человека, «после чего всех нас офицер с переводчиком вызывал отдельно друг от друга в маленький барак, где размещались полицейские лагеря и комендант-нацмен. В кабинете, куда нас вызывали по одному, никого не было, кроме офицера и переводчика. Внешне этот кабинет не представляет собой что-либо особенное, обычная комната с двумя окнами, у стола, стоявшего около стены, стояла койка, в этой комнате, очевидно, проживал или комендант-нацмен, или кто-либо из полицейских. Когда я вошел в комнату, переводчик предложил мне сесть на табурет, я присел».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ. - Данный материал взят с сайта: ti71.ru
https://ti71.ru/articles/bez_sroka_davnosti/smertnost_dokhodila_do_70_chelovek_v_sutki_on_pobyval_v_salaspilse/

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#15 | Дата: 8 Авг 2023 17:19 
ТАЙНЫ СПЕЦСЛУЖБ
На глаза прохожим не попадаться

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, летом 1942-го заброшенных по воздуху в наш регион, – в частности, в Арсеньевский район. Среди них был Анатолий Стальгоров.

Все время улыбается

Из оккупированной Вязьмы в Двинск одновременно с военнопленным Стальгоровым гитлеровцы отправили до 600 человек, «включая весь командный состав из числа бывших командиров Красной Армии». Из Двинского лагеря – в Смоленск. В Смоленске в июне 1942 г. их разместили в здании машинно-тракторной станции, в 5 км от города. По словам Стальгорова, к тому времени там уже находилось до 70 бойцов и командиров РККА, в основном летчиков и пехотинцев. Управлял лагерем Сергей Иванович Обухов, ему было за 50, «видимо, до войны жил в Германии, хорошо говорит по-немецки, высокого роста, худощавый, бороду бреет, оставляет усики, волосы черные, лицо бледное, ходит в штатском платье, при поездках в Смоленск иногда надевал кожаное пальто черного цвета». В момент приезда Стальгорова в лагерь там находилась группа военнопленных в форме синего цвета с голубой обшивкой вокруг рукавов. «Форма состояла из тужурки с двумя нижними карманами, брюк навыпуск, специальной обуви не было, обувались кто в сапоги, а кто в ботинки». Основное, чем занимался Стальгоров в лагере, – строевая подготовка (на нее отводилось 4 часа), изучение материальной части советского оружия (СВТ, «мосинка», пулемет Максима – их изучали ежедневно 1-2 часа). Военными занятиями руководили командиры (их фамилии Стальгоров не знал) из числа военнопленных. Остаток дня – сельхозработы на территории лагеря. «Нашу группу прибывших из Двинска администрация лагеря в форму не одевала, оставив при нас старое обмундирование красноармейского образца. Матчасть других видов вооружения в Смоленском лагере не изучали». В Смоленском лагере Стальгоров провел около двух недель, до конца июня 1942 г., потом управляющий лагеря вызвал 8 человек и сказал, что на следующий день «вы из лагеря уедете, а куда именно, не сообщил». Из Смоленска поездом вся группа в составе 8 человек поехала в Орел, с пересадкой в Брянске. Эту группу сопровождали 2 вооруженных немца, они постоянно находились при управляющем, называли их почему-то инженерами.
На допросе 11 июля 1942 г. старший оперуполномоченный контрразведывательного отдела УНКВД по Тульской области попросил Стальгорова назвать фамилии военнопленных, ехавших с ним из Смоленска в Орел. Тот стал перечислять.

ДОСЬЕ: ВОЕННОПЛЕННЫЕ РККА, УЕХАВШИЕ ВМЕСТЕ СО СТАЛЬГОРОВЫМ В ОРЕЛ
Янко (1913-1915 г. р., беспартийный, в армии по мобилизации, младший лейтенант, выше среднего роста, волосы стрижены, цвет лица темный, ходит вразвалку). Степанов (примерно 30 лет, в ВКП(б) не состоял, в РККА по мобилизации, младший лейтенант, выше среднего роста, плотного телосложения («здоровый»), темный цвет лица («загорелый»), волосы стрижены, глаза серые). Дроченко (примерно 1910 г.р., беспартийный, в РККА по мобилизации, красноармеец, высокий, волосы рыжеватые – причесывает назад, голос грубый (бас), «телосложение среднего человека», глаза карие). Жилин (в партии не состоял, в армии по мобилизации – красноармеец, примерно 30 лет, ниже среднего роста, волосы рыжеватые с зачесом вверх, плотное телосложение, рот широкий, глаза серые, все время улыбается). Некто Михаил (татарин, хорошо говоривший по-русски, примерно 28 лет, в армии по мобилизации – лейтенант, среднего роста, плотного телосложения, бритый, смуглый (загорелый), глаза карие). Бакшеев (о нем мы писали в прошлой публикации). Еще одного военнопленного Стальгоров не вспомнил ни по фамилии, ни по приметам.

Носили ли форму солдаты РНА?

Орел. На вокзале «делегацию» из Смоленска встретил немец в военной форме – переводчик. Он повел прибывших на окраину города. Остановились у какого-то дома на краю ул. Георгиевской. «Лагерь, в который мы приехали, был расположен в 4-х жилых домах, где находилось до 90 военнопленных, преимущественно бойцов. Все военнопленные, находящиеся в Орловском лагере, были сведены в три взвода; командирами взводов были Бакшеев, Янко и татарин Михаил. Эти взвода являлись составной частью формируемой немцами так называемой Русской национальной армии, о чем нам в лагере сообщили начальник немецкий капитан Тун (имеет титул графа) и пропагандист Бубнов, который сообщал о текущих событиях, – объяснял Стальгоров представителям советских спецслужб. – Назначение формируемой РНА – борьба с большевизмом за установление в России фашистского режима. На протяжении дня мы занимались изучением тех же дисциплин, что и в Смоленском лагере, однако здесь были введены тактика и практическая стрельба из винтовок, ППД, ручного пулемета Дегтярева».
– Какова форма одежды солдат Русской национальной армии? – спросил Стальгорова старший оперуполномоченный контрразведывательного отдела областного УНКВД.
– Форма для солдат РНА не существует, солдаты одеты кто в чем, на головном уборе имеется пока примитивная кокарда из сукна, имеющая вид эллипсоида, окрашенная в красный цвет, синий и белый.
По словам Анатолия Флорентьевича, в Орел он прибыл примерно 26-27 июня 1942-го. До 6 июля ему довелось присутствовать на церемонии принятия присяги солдатами РНА. «По окончании дневных занятий начальник лагеря капитан Тун выстроил все три взвода солдат и зачитал на немецком языке текст присяги, после чего переводчик начал эту присягу читать по-русски, а в строю ее повторяли. Сама присяга по тексту короткая, в основу ее вложена присяга Красной Армии, – рассказал Стальгоров. – Воспроизвести полностью текст присяги я не могу, но смысл ее сводится к следующему. Солдат Русской национальной армии, принимая присягу, обязуется честно сражаться против большевизма, беспрекословно выполнять распоряжения своих военачальников, упоминая при этом имя Гитлера как руководителя немецкой армии. За нарушение данной присяги солдат должен быть наказан своим ближним – солдатом либо командиром как изменник и предатель. В связи с кратковременным пребыванием в Орловском лагере я лично присяги не принимал».

Район выброски – колхоз «Красный пахарь»

А кто же руководил Орловским лагерем военнопленных? Стальгоров говорил, что командиров было двое: капитан немецкой армии Тун (лет 50, высокий, «телосложение тонкого человека, худой, цвет лица темный, волосы темные зачесывает назад») и майор РККА Анатолий (лет 48, среднего роста, плотного телосложения, рыжеватый, немного сутуловат).
...Прошло вот уже два дня, как Стальгоров находился в Орле. Однажды в лагере он встретился с тем самым майором РККА Анатолием. Последний сообщил: «Вы, Стальгоров, мною включены в парашютную группу. Рекомендую вам подобрать для нее товарищей». Стальгоров попытался уклониться от этой затеи: мол, никогда он парашютным делом не занимался. Майора, впрочем, это нисколько не проняло: «Большого искусства при прыжке от вас, Стальгоров, не потребуется». На этом разговор был окончен. А на следующий день Стальгорова и его товарищей вызвал к себе Тун и проявил интерес к приглашенным персонам – правда, поспрашивал некоторые биографические данные бегло, а потом всех отпустил. Примерно 3 июля 1942 г. Стальгоров и красноармеец Чинш (по словам Стальгорова, Чинш был примерно 1916 года рождения, украинец, беспартийный, среднего роста, волосы стрижены, смуглый, сероглазый) были вызваны в кабинет к Туну. Тун им сразу же заявил: «Вы будете переброшены на советскую территорию на самолете с заданием разведывательного порядка и диверсии. Будучи выброшенными на парашютах, вам надлежит пробраться к полотну железной дороги и подложить в двух местах толовые шашки и затем, пробираясь к линии фронта, произвести войсковую разведку переднего края обороны, занимаемой частями Красной Армии, выявить дислокацию частей, их вооружение, когда предполагается наступление частей Красной Армии, ожидается ли пополнение армии танками. Все, что услышите, запоминайте, а потом расскажите. В пути рекомендую на глаза прохожим не попадаться, избегать встреч, а документам, которые будут при вас, особо не доверяйте». При получении задания Тун ознакомил Стальгорова и Чинша с картой – показал место предполагаемой выброски, это был район колхоза «Красный пахарь».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ
https://ti71.ru/articles/bez_sroka_davnosti/na_glaza_prokhozhim_ne_popadatsya/

Страница  Страница 1 из 2:  1  2  Дальше » 
Вторая Мировая война, Великая Отечественная война orel-story.ru форум / Вторая Мировая война, Великая Отечественная война /
 Где в Орле располагалась немецкая школа диверсантов?

Ваш ответ Нажмите эту иконку для возврата на цитируемое сообщение

 

 ?
Только зарегистрированные пользователи могут отправлять сообщения. Авторизуйтесь для отправки сообщений, или зарегистрируйтесь сейчас.

 

 
Кто сейчас в эфире: Гостей - 2
Форумчан - 0
Максимум когда-либо в эфире: 38 [7 Янв 2024 02:45]
Гостей - 37 / Форумчан - 1
 
orel-story.ru форум Поддержка: Simple Bulletin Board miniBB ®
Top.Mail.Ru
↑ Наверх