«Трудовая слава» № 41 от 27 мая 1995г.

Земли родной минувшая судьба...
(глава из книги «Шатиловский край» орловского писателя, краеведа Владимира Алексеевича Власова)

Чтобы избежать упреков в идеализации прошлого и в пристрастии к свои землякам, приведу отзывы о соседних помещиках и крестьянах Новосильского помещика Г.А.Мясоедова, автора «Хозяйственно-статистического обзора южной части Тульской губернии или уездов: Ефремовского, Новосильского, Чернского и Белевского», опубликованного в 1849 году.
Вот что писал отец знаменитого художника о своих, как говорится, братьях по классу: «Общих черт помещиков отыскать трудно, потому что они неодинакового образования и происхождения: нельзя не заметить однако почти общей беспечности о будущем и беспрерывных забот о настоящем: всегда охотно выслушивают и неспешно принимаются за дела общественные, хотя бы от того и погибало их благосостояние. Относительно образования есть много таких, которые идут наравне с веком; но и очень много таких, которые и не подозревают, что век от них может что-либо требовать и что нужно хоть несколько более знать того, что знают в их приходе».
В наблюдательности и объективности Григорию Андреевичу не откажешь. Реалистична и его характеристика местных крестьян: «Большею частию приветливы и трудолюбивы (но не женщины, которые в трудах далеко уступают смолянкам и даже калужанкам). Легко склоняются по увлечению на добро и зло, злопамятны, готовы на мщение за безделку... только будучи к тому подстрекнуты; долго помнят и добро; терпеливы до невероятности, но упрямы и редко признают кого умнее себя, хотя и говорят противное каждому, прибавляя: «где нам-ста людям темным»...
В черном народе пьянство чрезмерно развитым считать нельзя и можно безошибочно положить, что на 100 человек есть десяток человек не пьющих, 70 пьющих на чужой счет или по случаю, и один такой, который готов пропить с себя последнюю рубаху, особенно в тех селениях, где нет питейных домов»...
Прежде чем продолжить беспристрастную сену образа жизни новосильских, ефремовских, чернских и белевских крестьян, хочу подчеркнуть, что братьям Мясоедовым в южных уездах принадлежали село Паньково, сельцо Воробьевка, Раковка тож и деревня Свистовка (все – Новосильского уезда). Значит лучше всего Григорий Мясоедов узнал новодеревеньковских крестьян, к нелегкой доле которых испытывал сострадание.
«Вообще крестьяне хлебопашцы, - продолжал он, - промышляют одною сохою, живут скуднее всех других промышленников (т.е. занимающихся промыслами). Это явно доказывает неверность этого промысла».

«Трудовая слава» № 48 от 21 июня 1995г.

Земли родной минувшая судьба...
(глава из книги «Шатиловский край» орловского писателя, краеведа Владимира Алексеевича Власова)

«Загляните в жилища наших крестьян, особенно беднейших, и вы увидите, что они заботятся неусыпно только о средствах существования и не имеют ничего к удобствам оседлой жизни свойтвенного.
Семейство крестьянина зимой живет в одной избе со скотом, для которого хата – его больница и приют в младенчестве; от того в жилище этих несчастных и сырость, и смрад, к тому же избы без труб топятся, как юрты, вмещая во время топки и мороз по полу, и баню у потолка, и дым, от которого не найдешь места; в этих избах, иногда не более семи аршин длины и ширины (около 5 метров), семейства спят кучами»...
По сведениям за 1865 год в Новосильском уезде, не считая города, проживало 348 дворян и 116211 крестьян, в том числе 56948 мужского пола. Во 2-ом стане уезда, куда относилась территория Новодеревеньковского района, насчитывалось 4804 двора, а в них 63675 человек (в т.ч. 25813 мужского пола), т.е. в среднем в каждой семье было 11 человек.
Население уезда размещалось в 291 населенном пункте, в их числе 5 слобод, 68 сел, 82 сельца и 129 деревень. Селений, где жило менее 100 душ обоего пола, было 79, от 101 до 500 человек – 162, от 501 до одной тысячи – 35, от одной до полутора тысяч – 6. Свыше полутора тысяч человек имелось в 9 селениях, и все они находились вне границ нынешнего района.
О численности жителей некоторых сел и деревень есть сведения за более ранний период – за 1834 год. Да и то они касаются однодворческих крестьян (в поселках Судбище их 24, Плоском – 11 и деревне Домны – 14 человек) и поселян казенного ведомства: в селах Судбище их 411, Плоском – 225 и Косарево – 1183, в деревнях Ветчинкино – 276, Песочной – 329 и Подтолстой – 290 человек. Все эти селения входили тогда в Строкинскую волость.
В среднем на каждую квадратную версту в уезде в середине XIX века приходилось около 45 человек. Распределение населенных мест по числу считающихся в них дворов выглядело так: мелких поселков и выселков с одним двором – 5, с двумя дворами – 5, с тремя – 8, с пятью – 11, от шести до десяти дворов – 45, от 351 до 400 – 1, от 401 до 450 – одно село.
К этому времени уезд относился уже к числу малолесных. Леса, состоящие преимущественно из лиственных пород деревьев, раскинуты небольшими рощами. Более сохранились они у казенных крестьян. Леса занимали 7 процентов площади, а строевой лес составлял 8 процентов всего лесного массива.
Озер не было. Небольшие болотистые пространства изредка встречались по течению речек. О существовании в прошлом хвойных лесов напоминал один вид трилистника из богато представленного здесь в летнее время семейства мотыльковых.
О неброской красоте средней полосы России сказано немало поэтами и писателями, многие из которых здесь родились и выросли. «Природа средней полосы России, - писал известный русский писатель-туляк Д.В.Григорович, - редко представляет сочетание местности, которая бы в общей сложности могла назваться великолепной панорамой; все ограничивается обыкновенно несколькими лощинами, обросшими лесом и оживленными ручьем (иногда речкой), или бесконечною гладью полей и лугов с разбросанными кое-где деревушками.
Вся прелесть этих видов заключается не столько в их очертании, сколько в деталях и тех мелких эпизодах, которые попадаются на каждом шагу, но со всем тем редко группируются в одну гармоническую картину». Не правда ли, слова замечательного мастера можно отнести и к выразительному ландшафту сегодняшней новодеревеньковской земли?
«Порвалась цепь великая, порвалась и ударила одним концом по барину, другим по мужику». Так замечательный русский поэт Н.А.Некрасов охарактеризовал манифест Александра II от 19 февраля 1861 года об отмене крепостного права. Проведение этой великой реформы на местах, в том числе и в Новосильском крае, проходило весьма сложно, как и всякое новое и смелое дело, в котором каждая заинтересованная сторона что-то теряла, что-то находила.
Из-за инертности некоторых помещиков, элементарного недопонимания и настороженности крестьян, освобождаемых от вековой крепостной зависимости, нередко возникали конфликты, а то и крестьянские волнения. Известно, что в размещении помещичьих и крестьянских земель в Крапивенском уезде Тульской губернии после реформы 1861 года участвовал в качестве мирового посредника Лев Толстой.
В эпоху освобождения крестьян в крае только 52 процента из н их находились в крепостной зависимости, так как в нем было много государственных крестьян, которых в 1858 году начитывалось 58,2 тыс., получили надел, по уставным грамотам, по 2,5 десятины на ревизскую душу, государственные – 4,6 десятины.
И тем не менее в крае весной 1861 года произошло шесть крестьянских волнений.

№ 52 от 5 июля 1995г. газеты «Трудовая слава» в Бунинке не оказалось, поэтому, если вдруг кто-то сможет найти ее в районной библиотеке или в редакции газеты — будет просто замечательно.

У меня есть ксерокопии этих газетных публикаций, могу сделать с них сканы и выложить на форуме, но есть техническая проблемка: газетные полосы не все умещаются на формате А4, поэтому надо каким-то образом «срастить» фрагменты изображения, а я не умею этого делать. Так что если кто-нибудь научит плохому :) буду оч признательна.

А вообще было бы здорово найти саму рукопись.

А еще уж-жасно хочется найти опубликованный в 1849 году «Хозяйственно-статистический обзор южной части Тульской губернии или уездов: Ефремовского, Новосильского, Чернского и Белевского» Г.А.Мясоедова, о котором написано у Власова.
На сегодняшний день мои поиски результата (положительного) не дали: ни в Бунинке, ни в Тульской областной, ни в библиотеках Орловского и Тульского архивов этой книги нет. В электронных каталогах Ленинки и исторички - тоже не нашла. Где еще искать - ума не приложу :(
Надо будет и у умных людей из клуба "Генеалогия в Туле" поспрашать.
Кстати, после закрытия яндекс.ру клуб "переехал" на фэйсбук
https://www.facebook.com/groups/1453296424923413/
А замечательный Дмитрий Чигинский сохранил архив клуба на Я.ру и поместил его сюда http://chiginskiy.ru/geneatula/. И скачать можно, и список материалов по годам, в общем, ничё не пропало, красота!

И никаких титанических трудов:)


Вот она - сама скромность и трудолюбивость (или трудолюбие?).

:)

Если файлы собрать нужно из кусочков - шлите - склеим в фотошопе. И обратной бандеролью вышлем... :)

Если о крестьянских волнениях 1861 года в Новосильском уезде, ввиду отсутствия 52 номера «Трудовой славы», мы пока прочитать не можем, то о Строкинском крестьянском восстании 1908 года – вполне.
В газете «Орловская правда» за 25 октября 1960 года нашла статью «Время и люди» А.Макашова и Г.Соловьева о прошлом и настоящем деревни Строкино Верховского района.
Часть первая этой статьи «Страницы истории» - о Строкинском крестьянском восстании 1908 года – написана Георгием Федоровичем Соловьевым – замечательным новосильским и мценским краеведом.

Страницы истории

Перед нами испещренное резолюциями секретное дело Петербургского департамента полиции, начатое 13 сентября 1908 года.
Пожелтевшая от времени телеграмма на имя министра внутренних дел Столыпина: «Деревне Строкиной Новосильского уезда крестьяне при продаже имущества оказали сопротивление полиции. Тяжело ранили пристава. Стражникам убито несколько крестьян. Выезжаю на место с полусотней казаков. Губернатор Кобеко». За скупыми казенными строчками телеграммы губернатора мы видим документ, отразивший один из моментов острой классовой борьбы, происходившей в ту пору в деревне.
Из документов, по рассказам участника восстания Тимофея Алексеевича Клишина, а также многих старожилов этих мест, слышавших эту историю со слов ее очевидцев, нетрудно восстановить события того времени, эхом разнесшиеся по России, причинявшие немало хлопот царскому самодержавию.
Строкинским сельским обществом Новосильского уезда по приговору от 12 октября 1883 года предоставлен был в пользование некоего Глазкова дополнительный земельный надел. Одиннадцать лет спустя, в 1894 году, выяснилось, что богатей Глазков самым бессовестным образом надул общество. Все эти годы он незаконно пользовался двумя земельными наделами, полученными на «мертвых» душ в 1883 году и несколько ранее.
При переделе земли в 1894 году (заметим, что благодаря подкупу Глазковым властей передел был на много лет незаконно задержан) сельское общество отобрало земельные наделы Глазкова, как незаконно полученные, подтвердив это решение в другом своем приговоре от 1906 года.
Жена Глазкова предъявила к сельскому обществу иск в сумме 824 рубля 64 копейки. Не являясь обычными общинниками, Глазковы с жадностью ухватились за открывшуюся возможность выделения наделов и закрепления их в личную собственность. Крестьяне знали намерения Глазковых и отвергли все притязания по наделению землей и уплаты иска. Больше того, они запахали отобранные у них наделы. Дело дошло до принудительного взыскания задолженности. Десятого сентября 1908 года в деревню Строкино прибыл становой пристав Остриков в сопровождении отряда стражников в количестве 24 человека.
В ту пору, - рассказывает Т.А.Клишин, - приехал к нам в деревню из Тулы член РСДРП Герасим Алексеевич Семенихин, от властей он скрывался. Время было горячее. Село словно пробудилось после событий 1905 года. А тут на тебе, конфискация последнего имущества в пользу живоглота Глазкова. Да и чем было с ним рассчитываться. Земли у нас от деревни были далеко. Обрабатывали их кое-как. Урожаи скудней некуда. Народ с голода пух. К тому же надо было пополнить деньги в лежащие на обществе казенные и земские повинности.
Помнится, пришли старики к Герасиму Алексеевичу Семенихину и говорят: "Скажи, Герасим, ты книжник, что нам делать? Нет возможности дальше так жить. За горло берут богатеи вроде Глазковых. А ныне имущество хотят отобрать, последнего петуха с курицей и тех со двора долой."
Семенихин говорил старикам, что стихийное выступление в одной деревне не облегчит участь русского крестьянства. Но советовал всем миром встать на защиту своих прав, не отдавать имущества, нажитого потом и кровью, в погашение неправого иска Глазковых.
А тем временем становой пристав собрал сельский сход. С грубыми окриками, матерщиной, начала требовать внести деньги Глазковой. Крестьяне ответили дружным отказом. Тогда становой решил начать продажу жалкого крестьянского скарба и скота. Когда он с отрядом стражников подошел к дому Леона Ивановича Клишина и потребовал уплаты денег, чаша народного терпения лопнула.
Крестьянская толпа стала теснить конный отряд стражников. Пристав приказал разогнать народ. В это время из толпы стали бросать в стражников камнями. Часть крестьян вооружилась кольями и лопатами и бесстрашно пошла на вооруженный отряд. Началось кровопролитие. Семь стражников были ранены. Во время происшедшей свалки пристав Остриков был избит, ему отрубили лопатой ухо.
Каратели открыли сильный огонь по крестьянам и оттеснили безоружных людей в конопляники. Несколько человек было убито, десятки бедняков ранены. Крестьяне, доведенные крайней нуждой и вопиющей несправедливостью царских властей до отчаяния, не помня себя от злобы, побежали разыскивать Глазкову, приехавшую по поручению своего мужа — деревенского кровососа — получать иск. Обнаружив ее спрятавшейся на чердаке, они сильно избили Глазкову, вследствие чего она на второй день умерла.
В Петербург полетели телеграммы. Восстание крестьян было приказано подавить любой ценой. В Строкино прибыли из Новосиля отряд стражников, тульские жандармы и губернатор в сопровождении полусотни казаков. Деревню окружили.
Крестьянское восстание было задушено. Двадцать четырех его участников арестовали. Многих из них заковали в кандалы. Власти начали лихорадочно готовиться к процессу над восставшими крестьянами. За спиной Глазковых стоял столыпинский закон, ревниво оберегавший интересы кулаков, земельных собственников и обрушившийся со всей силой на восставших крестьян.
Из частично сохранившихся документов видно, что дело о восстании крестьян деревни Строкиной было разбито на две части и рассматривалось в Тульском и Орловском временно-военно-окружном суде. Производя сортировку арестованных, жандармы отобрали наиболее «опасных преступников» для Орловского централа, чем участь их была заранее предрешена. И действительно, Орловский временный военно-окружной суд приговорил двух участников восстания Акима Маслова и Евдокима Прасолова к смертной казни через повешение, Леона Клишина — пожизненно к каторжным работам. Согласно секретному донесению Орловского губернатора приговор в отношении Маслова и Прасолова в ночь на 7 апреля 1909 года был приведен в исполнение.
Остальные 21 участник восстания, судимые Тульским окружным судом, были приговорены к различным срокам каторги, отдаче в арестантские роты, ссылке на поселение. В частности, революционера Г.А.Семенихина сослали на 20 лет на каторжные работы. Этим и закончилось нашумевшее в то время восстание крестьян деревни Строкиной.

Вторую часть статьи "Строкино сегодня" сначала думала не приводить здесь, как менее интересную, на первый взгляд.
А потом поняла, что не права.
Это наша история, и её нельзя читать, пропуская страницы, по принципу "здесь читаем, здесь не читаем, здесь рыбу заворачивали".

Строкино сегодня (1960 г.)

- Неузнаваемы теперь стали наши деревни, - говорит Тимофей Алексеевич Клишин, и в его голосе чувствуется гордость. Еще бы, через все испытания прошел этот крепкий, как кремень, русский человек. - Рассказываю о пережитом своим внукам (четверо их у меня), так не верят. И не мудрено...
Да, перемены в здешних краях произошли поистине колоссальные. Благодаря коллективному ведению хозяйства жизнь крестьянина в корне изменилась. На центральной усадьбе строкинского колхоза высится прекрасная семилетняя школа. Есть магазин, клуб не хуже, чем в городе.
Село электрифицировано. В домах колхозников, общественных помещениях, на улицах горят лампочки Ильича. Построен свой радиоузел, и население слушает голос Москвы.
К услугам сельских жителей медицинский пункт, где медработник Валентина Алексеевна Макавеева всегда окажет нужную помощь. Заведующей библиотекой Александре Гавриловне Харыбиной с каждым днем все труднее удовлетворять духовные запросы читателей: так быстро растет количество их.
А какой прекрасный животноводческий городок построен в артели! В нынешнем году здешние кукурузоводы вырастили богатый урожай. Общественному скоту подготовлена сытая зимовка.
С кем и о чем бы мы не беседовали в деревне Строкиной, разговор неизменно касался сохранения мира на земле. Нет ни одного колхозного двора, где бы не выписывали газеты. В дни работы XV сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций в центре внимания – выступление Никиты Сергеевича Хрущева, новые миролюбивые предложения Советского правительства.
- Нам не нужна война, - в один голос заявляют здешние колхозники. – В Организации Объединенных Наций Никита Сергеевич высказал наши сокровенные мысли и чаяния. Низкий поклон ему за неустанную заботу о мире, о том, чтобы еще лучше жилось простым людям труда. Его неутомимая, кипучая деятельность на мирной ниве будет золотыми буквами вписана в книгу истории.
- Пусть вечно цветы цветут! – Эти слова мы слышали и от убеленных сединою стариков и от молодежи. Как будто самые обыкновенные слова. Но давайте вдумаемся в их смысл. Помышлял ли до революции крестьянин о цветах, разводил ли их? Нет. Не до того было.
Давайте теперь пройдемся по улицам деревни Строкиной. Тут и там – опрятные палисадники, а за ними цветочные клумбы. Вместе с достатком в сельскую жизнь прочно входит культура. Крестьянин с большой охотой украшает родные улицы цветами, закладывает новые сады.
Здешние колхозники хотят видеть родные места еще более красивыми и благоустроенными. Широкий размах приняло индивидуальное строительство. Часто здесь справляют новоселье. Есть где принять и чем угостить друзей. Во имя еще лучшего будущего колхозники не жалеют ни сил, ни энергии. Трудом они крепят мир на земле.
У сельских жителей большие планы на будущее. Животноводы требуют от правления механизировать трудоемкие процессы на фермах, что позволит резко сократить число рабочих рук и на этой основе снизить себестоимость продукции. Здесь появились последователи нашей знатной землячки А.Ф.Комиссаровой.
В артели много неиспользованных резервов и возможностей роста урожайности колхозных полей. И вот сельский актив с помощью специалистов сельского хозяйства уже выносит этот вопрос на повестку дня, чтобы досрочно выполнить задания семилетки по производству всех видов продуктов, резко снизить их себестоимость.
До сих пор местное население вполне устраивало радио. А теперь они мечтают о телевизоре. Решено, первый телевизор установить в клубе, который намечено сдать в эксплуатацию в канун 43-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
В третьем году семилетки колхозники предполагают построить баню, детские ясли, библиотеку. Поговаривают и о водоразборных колонках на улицах и о многом другом, что дореволюционному крестьянину и во сне не снилось.

Строкино сегодня (2014 г. - то самое будущее)

25 декабря 2013 года был принят новый Закон Орловской области "Об административно-территориальном устройстве Орловской области".

Не знаю, есть ли к этому Закону приложение "Перечень территориальных единиц в составе районов и сельсоветов Орловской области",

и есть ли в этом перечне деревня Строкино.

Но жителей в этой деревне нет.

Всего каких-то пятьдесят (ну пусть пятьдесят пять) лет...

О Георгии Федоровиче Соловьеве хочется написать особо.
Когда была в Орле, находила в интернете сайт Мценского городского краеведческого музея им Г.Ф.Соловьева. Там была замечательная страничка о Георгии Федоровиче с фотографиями. Но сейчас почему-то этот сайт не нахожу.
Поэтому предлагаю статью И.Александрова, члена Союза писателей, опубликованную в газете «Мценский край» № 23 от 27 февраля 2008 г.

Георгий Федорович Соловьев

Преподаватель средних учебных заведений, литератор, музейный работник.
Родился в г.Новосиле Тульской губернии (ныне центр одноименного района Орловской области) в купеческой семье. С детства воспитывался у дяди, служащего компании «Мюр и Мерлиз», в Москве. В 1912 г. окончил гимназию и поступил в Московское коммерческое училище.
С началом 1-й мировой войны ушел со 2-го курса училища и поступил вольноопределяющимся в бригаду санитарного поезда. В 1918 году возвратился в Новосиль.
В 1919 г., в связи с наступлением войск генерала А.И.Деникина на Москву, был мобилизован в Красную Армию. Воевал в составе 13-й армии Южного фронта.
После окончания Гражданской войны с 1920 г. учительствовал в г.Новосиле, в с.Голунь Новосильского уезда и на станции Верховье Риго-Воронежской железной дороги. В 1929 г. семья Соловьевых переехала на постоянное место жительства во Мценск, где Георгий Федорович работал счетоводом в промартели «Красный кустарь», затем техником Шестаковского опорного пункта Всесоюзного научно-исследовательского института лесного хозяйства.
19 ноября 1937 г. был арестован сотрудниками Управления НКВД по Орловской области как участник «контрреволюционной группы», действовавшей в Шестаковском питомнике. Приговором тройки УНКВД от 27 ноября 1937 г. за «контрреволюционную агитацию в пользу восстановления монархии» осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
В 1942 г. был амнистирован и из мест заключения мобилизован в ряды Красной Армии. Участвовал в боевых действиях на Карельском фронте. Получил тяжелое ранение и после лечения в госпитале в 1944 г. демобилизован из Вооруженных сил. После этого преподавал основы бухгалтерского учета в Битцевском пчеловодческом техникуме под Москвой.
В сентябре 1945 г. возвратился во Мценск. Работал бухгалтером на нефтебазе, на строительном участке «Сельстрой», в детском доме № 2. В 1957 г. вышел на пенсию и целиком занялся любимым делом – краеведением.
В 1957-1958 гг. почти постоянно работал в залах Государственной публичной библиотеки им. В.И.Ленина в Москве в поисках сведений по истории Мценско-Новосильского края. Собирал экспонаты для будущего музея. Публиковал статьи по краеведческой тематике в местной периодической печати. Его перу принадлежит ряд рассказов и повесть «Иное сказание», хранящиеся в рукописи в научном архиве Мценского краеведческого музея.
В 1958 г. Г.Ф.Соловьев возглавил группу мценских энтузиастов, задавшихся целью создать в городе краеведческий музей на общественных началах. В результате их настойчивой разъяснительной и активной собирательской деятельности Мценский райисполком в 1959 г. принял решение о создании народного краеведческого музея, который открылся 20 октября 1960 г., а Георгий Федорович стал председателем совета музея и оставался им до конца жизни. Неутомимый исследователь и популяризатор истории родного края, он оказал большое влияние на развитие краеведения в г.Мценске и районе.
Умер Г.Ф.Соловьев во Мценске. Похоронен на городском Харлампиевском кладбище. Реабилитирован посмертно на основании Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г.
13 февраля 1998 г Мценский городской Совет народных депутатов принял решение о присвоении Мценскому музею имени Георгия Федоровича Соловьева.

В Новосильском музее хранится рукопись (копия рукописи?) Г.Ф.Соловьева «К истории Новосильского края», представляющая собой уникальное научное исследование истории нашего края со времен каменного века. Она изобилует интересными фактами, отличается научностью и системностью в подаче исторического материала, а также глубокой аргументированностью выводов.

В 1997-1998 гг. эта рукопись публиковалась в газете «Новосильские вести» (№ 94 от 06 дек. 1997г., № 95 от 10 дек. 1997г., № 96-97 от 17 дек. 1997г., № 98 от 20 дек. 1997г., № 99 от 24 дек. 1997г., № 100 от 27 дек. 1997г., № 101 от 31 дек. 1997г., № 1 от 06 янв. 1998г., № 2 от 10 янв. 1998г.). К сожалению, не в полном объеме (некоторые, интересные, с моей точки зрения, факты в публикацию не попали).

Газетой «Новосильские вести» была опубликована также серия очерков Сергея Владимировича Ковылова, посвященных истории города, в год 845-летия Новосиля (2000 г.)
Фрагменты из них — ниже.

«Новосильские вести» от 27 сентября 2000 г.

Крепость на границе
С.В.Ковылов

Что же представляла из себя в XVI-XVII веках крепость на берегах Зуши?
Весьма показателен следующий, на первый взгляд, малозначительный факт: в начале XVI века окончательно исчезает титул князей Новосильских. Это свидетельствует о том, что город навсегда утрачивает значение княжеской резиденции, превращаясь в один из элементов оборонительной системы южной границы страны. В 70-х годах XVI века письменные источники упоминают Новосиль в числе городов, входивших во вторую оборонительную линию русского государства. Со всех сторон городские постройки были надежно защищены рекой и внушительным земляным валом, следы которого видели еще в царствование Павла I (1796-1801). Валом охватывалась площадь более 60 десятин земли. На валу располагалось несколько ворот в направлении на Орел, Тулу, Рязань, Киев и Мценск. Главный центр обороны находился в остроге, чьи деревянные стены и башни высились на высоком и обрывистом берегу Зуши. Полуразвалившиеся укрепления дожили до начала XIX века, а старая острожная дорога и остатки тайного подземного хода уцелели до наших дней. Сохранились и отдельные фрагменты глубокого рва, защищавшего острог. В конце XIX века на его дне видели огромные дубовые бревна со вбитыми железными рогатками – одно из оборонительных приспособлений. Жаль, что не сохранился интересный памятник существовавший некогда на территории древней крепости: медная пушка в окружении ядер и пустых корпусов чугунных бомб. Раз в год, в ночь под праздник Воскресения Христова, из пушки производился выстрел. Увы, в середине 50-х годов XIX века последовало чье-то распоряжение и этот памятник старине ликвидировали: орудие, вероятно, вывезли в Тулу, а чугунные бомбы пылились в новосильском тюремном замке еще в 90-е годы. Как знать, может быть, и числится эта пушка в описи какого-нибудь тульского музея, не принося совершенно никакой пользы. А вот займи она прежнее место на возвышенном берегу – Новосиль, безусловно, обрел бы замечательный памятник своей многовековой истории.
Как уже говорилось, город оказался на южной границе русского государства. Время было беспокойное: первая половина XVI века – почти непрерывные войны с Крымским ханством, затем – отражение внезапных опустошительных набегов крымцев. «Изучение ряда татарских нападений, - отмечал А.А.Новосельский, - выясняет один из тактических приемов татар. Татары не осаждали городов и не задавались целью их захвата... Татары лишь окружали город, блокировали его, изолировали сидевший в нем гарнизон и препятствуя уездным жителям скрываться в городе. Таким приемом татары получали свободу действий в уезде и облегчали себе захват полона. Уходя из войны, татары, когда это было необходимо, снова блокировали город, чтобы беспрепятственно вывести захваченную добычу – полон и стада». Следовательно, городские укрепления хотя и задерживали крымские отряды, но полностью обеспечить безопасность Руси не могли. Очень многое зависело от эффективности сторожевой службы, предупреждающей внезапность крымского нападения.
Сторожевая служба в степи отличалась высокой организацией. Сторожевые конные отряды непрерывно двигались вдоль определенного участка границы. Им строго предписывалось: «Стоять сторожами с коней не сседая». Запрещалось также делать станы, дважды в одном месте разводить костер и скрываться в непроходимых дубовых лесах. Помимо станиц существовали и постовые заставы – сторожи, находившиеся, наоборот, в укрытиях. При появлении татарской конницы сторожи посылали гонца в крепость, а сами продолжали наблюдение, выясняя численность и направление движения противника. Нарушение дисциплины каралось строжайше, о чем неусыпно заботились воеводы и станичные головы. От Новосиля выставлялось 11 сторож, значительную помощь в конном патрулировании оказывали донские казаки, вызванные во времена Ивана Грозного. Общее руководство осуществляли присылаемые из Москвы воеводы, среди которых встречалось немало людей, способных и опытных в ратном деле.
Осенью 1572 года отправился на конную границу новый новосильский воевода Евстафий Михайлович Пушкин, один из предков знаменитого поэта. Незадолго перед этим в очередном ливонском походе он занимал чрезвычайно ответственный пост – проверял сторожевую охрану царской ставки. Не менее ответственная служба на границе продолжалась несколько лет, и в 1576 – 1579 годах Пушкин вновь возвращается в Ливонию командовать передовым полком. Потом была служба в Смоленске и Серпухове, участие в подписании «вечного мира» со Швецией в 1595 году, и в конечном итоге, опала во времена Бориса Годунова. Евстафия Михайловича пожаловали в думные дворяне (первого из Пушкиных) и послали воеводой в Тобольск, сделав фактически наместником всей тогдашней Сибири. Там он и умер в 1603 году. Вот такая интересная судьба человека, несомненно, недюжинного и дельного (по словам С.Б.Веселовского) – судьба, соприкоснувшаяся ненамного с новосильской историей.

«Новосильские вести» от 4 октября 2000 г.

Неизвестные герои
С.В.Ковылов

Со второй половины XVI века эта история приобретает новые черты, связанные с попытками развития поместного землевладения на южных окраинах страны. Однако так случилось, что не смотря на «добрые» новосильские земли, степные помещики не стали надежной опорой царскому правительству. Поверстанные на поместную службу дети боярские и даже казаки оказались не в состоянии участвовать в конном дворянском ополчении из-за своего крайне бедственного положения материального. В большинстве случаев они выступали в поход либо в пешем строю, вооружившись пищалями, либо самопальниками, т.е. марш совершали конными, а сражение вели пешими. В распоряжении таких дворян имелись лишь небольшие поместные «дачи», которые нередко и обрабатывались самим помещиком. Число тех, кто овладел бобылями и холопами, было невелико. Если прибавить к этим трудностям частые нападения многочисленных разбойничьих и татарских отрядов, то становится ясным недовольство степного дворянства своим столь шатким положением.
В Новосиле к концу XVI века находилось 128 детей боярских, готовых переложить ответственность за собственную скудность на плечи правительства. Вместе с казачьими отрядами они приняли самое деятельное участие в событиях «Смутного времени». В 1606 году Новосиль становится одной из арен ожесточенной классовой борьбы, вот уже несколько лет сотрясавшей Русь. Причиной тому послужило вспыхнувшее в Ельце антиправительственное восстание. Размещенные на южных границах полки, пришли в движение, стягиваясь к этому городу под командованием князя И.М.Воротынского. Через Новосиль, оказавшийся в ближайшем тылу его войск, спешит к Ельцу боярин князь М.Кашин в сопровождении пятнадцати стольников и стряпчих. Вскоре город посещает стольник князь Ю.Д.Хворостинин, проводивший смотр полкам. Однако относительному спокойствию новосильцев пришел конец после первых же вестей о неудачах Воротынского, вынужденного отступать к Туле. Упоминавшийся уже князь М.Кашин получил приказ спешно ликвидировать новый очаг «брожения», но на этот раз новосильские дети боярские и прочие служилые люди «князь Михайла в Новосиль не пустили, а целовали крест вору (Лжедмитрию)...». В итоге князю Кашину ничего не оставалось, как отправиться в Тулу, а в Новосиль вошли повстанческие отряды Пашкова, стремившиеся соединиться с крестьянской армией Ивана Болотникова.
Начало XVII века оставило и другой любопытный след в истории города. Один из ближайших сторонников Лжедмитрия князь Иван Андреевич Хворостинин, блестящий поэт и публицист, командовал в 1613-14 годах Сторожевым полком, базировавшимся в Новосиле.
Народные движения, иностранная интервенция, походы самозванцев, отгремев, оставили после себя массу вопросов, требовавших от новой династии Романовых скорейшего разрешения. Прежде всего необходимо было умиротворить наиболее активных участников антиправительственных выступлений и одними суровыми наказаниями обойтись здесь не представлялось возможным. На примере новосильских казаков можно убедиться в том, что феодальное государство оказалось вынужденным идти навстречу своим недавним противникам. В 1626 году стольник Константин Пушкин и подъячий Иванов составили опись Новосиля, а в 1644 году казаки, пушкари и стрельцы получили грамоту с правом на владение землей. Вокруг города вскоре появилось множество казачьих и стрелецких сел, причем некоторые из них – на месте прежних, утративших свое значение сторож. К числу последних относится, например, современный районный центр Залегощь. До 1836 года сохраняли залегощенцы звание казаков, а память о своей родине хранили и еще дольше. В этой связи представляет интерес любопытное местное предание.
Жители Залегощи, вызванные из Речи Посполитой запорожские казаки, безуспешно пытались вернуться в Запорожье. Наконец, в XVIII веке к ним приехал «главный атаман» и посоветовал добиваться аудиенции у Екатерины II. Во исполнение этого совета образовалась депутация, которая немедленно отправилась в Петербург, пала в ноги государыне и решила не вставать до тех пор, пока не услышит разрешение покинуть Русь. На все просьбы Екатерины встать, казаки твердили лишь одно: «Не встанем, мама, не встанем». Как долго это бы все продолжалось – неизвестно, но присутствующий на аудиенции Потемкин проявил находчивость и ногой поднял просителей с пола (так утверждает предание). Предводителя депутации пригласили к царскому столу, а казаков отправили обратно в Залегощь.
Думается, поводов для недовольства у казаков было предостаточно еще задолго до XVIII века. Грамота на владение землей не решила всех проблем служилого населения, и в 1668 году новосильские стрельцы вновь жалуются на «скудность». В челобитной говорилось, что они умирают «голодной смертью с женишками и детишками, волочась меж двор». Утверждение довольно тревожное, если вспомнить, что служилые люди являлись основным населением города. В первой половине XVII века их число увеличивается 20 (1617) до 381 (1645-47). Для сравнения отметим, то в Туле в 1631 году было 487 служилых людей, которые несли не только гарнизонную службу в крепости, но и назначались на различные работы за ее пределами. Так, когда Ив.Бутурлин затеял какое-то «городовое» дело на южной границе, из тульских городов в его распоряжение отдали множество ратных людей, в то числе из Новосиля – 10 стрельцов и 44 казака. В 1636 году до ноября 1637 года 50 новосильских казаков и 5 стрельцов жили в Орле, 4 казака находились «на вестях» в Ливнах и Ельце, а также несли сторожевую службу. В 1619 году на 11 новосильских сторожах мы видим по 2 казака, а на трех «подъездах» (1643) – по 6. Тяготы ратной службы, помноженные на крайнюю бедность вполне могли поднять служилое население на восстание, но источники, доступные автору, умалчивают о подобного рода фактах.
Пограничное положение города не могло не сказаться на состоянии ремесленного производства в Новосиле. Писцовая книга П.Воейкова (1646) свидетельствует: «В городе Новосиле на посаде тягловых людей нет, а торгуют-де в Новосиле стрельцы и казаки, и пушкари, и дворники, и государевы-де подати платят...». Впрочем, имена некоторых новосильских ремесленников все же известны. Например, писцовая книга Константина Пущина (1625) указывает на существование посада, заселенного бобылями дворян и детей боярских. Среди них: Ванька Никифоров сын гончар, Микитка Дмитриев сын кузнецов, Федька Никонов и т.д. Свидетельства ремесленного производства данного периода до сих пор можно увидеть на территории острога и в окрестностях города в виде самых разнообразных фрагментов керамических изделий. В этой же писцовой книге описывается и новосильский торг, состоявший из 25 лавок. Кроме них 9 человек торговали с саней солью, а в 20 местах продавалась гончарная посуда. Однако в целом ремесло и торговля в Новосиле очень сильно зависели от непрекращающихся в XVII веке набегов.
Их было множество, и остается гадать, о скольких умолчали русские летописи. Но то, что сохранилось в них, рисует картину ужасного разорения южных областей страны. Бывали и удачные для Руси годы, когда крымцы оказывались вынужденными уходить обратно в степи. Так, в 1632 году 15 тысяч татар подошли к Новосилю и, следуя своей тактике, блокировали его. Оставшиеся вне осады новосильские отряды, несмотря на малочисленность, решили дать сражение у села Вяжи. Успех в этом сражении одержали татары, но мужество русских сыграло свою роль. Татары, потеряв время, не рискнули прорываться в глубь страны и стали отступать в степи. Уйти беспрепятственно им, впрочем, не удалось, т.к. рать мценского воеводы Ивана Вельяминова настигла крымцев и одержала внушительную победу. 2700 новосильских и мценских людей были освобождены из плена, избежав участи быть проданными в рабство.
Набеги следовали один за другим, и ныне остается лишь гадать, сколько безвестных героев положили свои жизни в ожесточенных сражениях с крымскими татарами. Чудом уцелевшие имена невольно внушают уважение. Вот, например, сохранившаяся в Разрядном приказе отписка новосильского воеводы И.Турского о сыне боярском Мике Боркалове. 21 и 22 сентября 1638 года Новосиль в очередной раз подвергся «жестоким приступам» со стороны крымского хана. В кровопролитной битве татары сбили с коня и ранили «по левой брови» Мику, но тот не растерялся и убил «двух татаринов», о чем и было доложено государю Михаилу Федоровичу.

«Новосильские вести» от 11 октября 2000 г.

Переход к мирной жизни
С.В.Ковылов

Однако часы истории не стояли на месте, и со второй половины XVII века жизнь в Новосиле и его окрестностях становитя более упорядоченной и мирной. Русские границы уходят все дальше на юг, в 40-х годах XVII века сокращается число служилых людей, и пограничная крепость постепенно приобретает черты обычного уездного городка. Словно подводя итог бурному периоду удельных и ратных времен, правительство начинает передачу в крепостную зависимость крестьян бывшего Воротынского удела, находившихся ранее на казенном положении. Об увеличившемся количестве землевладельцев говорит и появление в Новосиле стольника Бориса Максимовича Игнатьева и подъячего Василия Никифорова. Прибыли они вскоре после 1685 года и занимались межеванием земли по писцовым и межевым книгам, по дачам и крепостям.
Развивается в это время и новая форма землевладения для новосильцев – монастырская. Дошедшие до нас письменные источники упоминают о писцовых книгах 1628 и 1648 годов, принадлежавших новосильскому Свято-Духову мужскому монастырю. Точная дата его основания неизвестна. Согласно одной точке зрения, обитель возникла где-то в XIV веке, другие высказываются в пользу более позднего происхождения. Существует предание о том, что царь Михаил Федорович, проезжая через Новосиль, посетил монастырь и велел доставить туда древнюю икону св.Николая Чудотворца (перед ней, согласно другому преданию, клялись в верности киевским князьям половцы). Икон хранилась в обители вплоть до начала XX века.
Если посещение Михаила относится к области преданий, то повышенное внимание к новосильским иконам со стороны царя Алексея Михайловича является историческим фактом. Государь пожаловал им не только церковную книгу Пролог с дарственной надписью, но и село Березовец (48 дворов) с землями, чем немало укрепил материальное положение монахов. Обители принадлежали также с.Задушное (93 двора, 380 жителей), с.Игумново (34 двора, 177 жителей), обширные покосы, леса, мельница и определенный участок на реке Зуше для рыбной ловли. Подобная форма землевладения, не упоминавшаяся ранее, - еще одно свидетельство происходивших изменений. Хотя опасность татарских нападений существовала по-прежнему (в 1659 году крымцы вновь разорили городские окрестности), письменные источники все чаще упоминают факты сугубо мирного характера.
Возникает первое административное деление уезда на три стана: Подгородний, Никольский, Пятницкий. Управление ими осуществлялось одним воеводой. Меняется и внешний облику города. В 1695 году в Новосиле уже существовали деревянный собор во имя Успения Пресвятой Богородицы и церковь св.Николая Чудотворца. Это первое упоминание о новосильских церквях, хотя они существовали, безусловно, и в более древние времена. Впрочем, есть сообщение упоминавшегося В.Чевского, который видел у местных жителей фрагменты какой-то летописи, неизвестной историкам. Судя по этим фрагментам, в городе было семь церквей: собор во имя Успения Пресвятой Богородицы; церковь святого Николая Чудотворца; Георгиевская церковь – на юго-западной стороне города, на берегу Зуши, у кладбища; церковь великомученика Дмитрия – на севере от Георгиевской, у кладбища, у Большой Орловской улицы; Вознесенская церковь с приделом во имя архангела Михаила – на востоке от посада, на большой дороге; женский монастырь с церковью Казанской Божией матери с приделом св.Пророка Ильи. Обитель называлась также Ильинской пустыней; Покровская церковь – за рекой Зушей, в казачей слободе.
К сожалению, в настоящий момент местонахождение древней рукописи неизвестно, и очень велика возможность ее утраты. Что касается семи церквей, то это вполне могло соответствовать действительности, и остается лишь посетовать на безжалостное время, не сохранившее до наших дней новосильсие образцы древнерусского деревянного зодчества. Немногие сохранившиеся памятники старины города относятся к XVIII - XIX векам, и о них речь еще впереди.
А нам лишь остается подвести итог давней главе, посвященной XVI – XVII векам, и вновь посетовать на то, что канули в лету не только храмы, но и масса документов той отдаленной эпохи. Однако то, что уцелело, не должно покрыться тьмой забвения, ибо национальное самосознание, о котором так много говорится сейчас, зарождается и воспитывается на истории малой родины каждого из нас – в данном случае на истории Новосиля.

Очхороший dipol31 прислал нам бандероль,
в которой файл,
в котором "Земли родной минувшая судьба" Власова В.А.
Скачать можно здесь:
Власов_Земли родной минувшая судьба.pdf
Низкий поклон очхорошему dipol31у:)