Не входила ли ваша мама в группу партизан из Городища? Они же почти все погибли, кроме Лели Ампилоговой и еще единиц. Копать траншеи открыто, на виду у всех -- как она объясняла, почему это делалось? Когда это делалось? Или копали перед оккупацией, а уже потом засыпали снегом? Где это было? На каком участке пути?
К сожалению, дорогая Елена, задать вопросы мне уже некому...
Когда-то в детстве я читал книгу Георгия Брянцева "По тонкому льду". В уста Гизелы Эйслейбен, обращавшейся к Дмитрию Брагину, там была вложена фраза "Я презираю всех ваших соотечественников, которые, хотя бы своим молчанием, пособничают оккупантам."
Я проникся пафосом этой фразы, и мне стало страшно, что мои мама и бабушка, которые спасалась от оккупации на родине, в деревне Муравлево, "свои молчанием пособничали оккупантам".
Поэтому я осторожно задал маме наводящий вопрос о том, как жители Муравлево сопротивлялись фашистам.
В ответ мама сказала, что когда фашисты выгнали жителей на расчистку трассы Орел-Брянск она с другими муравлевцами в сумерки, находясь на слабоохраняемом участке, выкопала на дороге канаву и забросала ее снегом, чтобы было незаметно. Она также вспомнила, как жители радовались, когда узнали, что на том повороте занесло немецкую машину, и она опрокинулась в вырытой канаве.
Я попытался расспросить ее еще о каких-то мелочах, касавшихся войны.
Однако мама настоятельно потребовала от меня забыть все, что касалось оккупации.
Потом я понял почему. После освобождения (а может быть, в месяцы перед оккупацией) мама работала лаборантом-контролером качества авиабомб, которые выпускались орловским хлебозаводом, поскольку перед войной ей удалось окончить один курс Московского химико-технологического института. К сожалению, Сталин ввел платность обучения в вузах, и мама не смогла учиться дальше. Однако, полученные в Москве навыки пригодились. Мама вспоминала, что бомбы делали под немецкой бомбежкой. Однажды была страшная бомбежка и на заводе началась паника. Заводской парторг схватил ее и затолкал в бомбоубежище, которое представляло собой систему прикопанных бетонных колец, а сам побежал проверить обстановку в таком же соседнем бомбоубежище.
Маме повезло. Прямым попаданием бомба разрушила именно соседнее бомбоубежище. Погибли все, вкючая спасшего маму парторга.
Так вот, когда немцев отогнали бомбовый завод стал выпускать хлеб, и маму назначили лаборантом-контролером качества хлеба.
Коммунистам потребовалось это непыльное и теплое рабочее место для кого-то из своих, поэтому на маму написали донос, что она во время войны находилась на оккупированной территории, где подверглась влиянию фашистской пропаганды, что отец ее пропал без вести, а возможно перешел на сторону немцев, и теперь она готовит диверсию на линии выпечки хлеба. Друзья успели помочь маме. Она была уволена с работы и какое-то время работала в системе отдела рабочего снабжения начальника отделения дороги (ОРС-НОД), а затем ее послали еще дальше - в Свердловск на курсы повышения квалификации работников ОРС-НОД. Вернувшись с курсов, мама окончательно попала в систему Московской Железной Дороги и дослужилась до главного бухгалтера железнодорожной поликлиники г.Орла, хотя по-прежнему не имела высшего образования. При этом мама боялась любых упоминаний о своем статусе "лица, находившегося на оккупированной территории" и всячески пресекала мои попытки "раскрутить" ее на воспоминания, поскольку боялась за мою учебу и работу, а также карьеру своего брата, офицера милиции.
...Как-то она рассказала, что когда пришли наши, фашисты начали жечь село. Моя бабушка подтвердила это и сказала, что их спас пожилой немец. Вечером он пришел в одну из хат и сказал: "Бабы, не стойте так (он выпрямился во весь рост), а сидите так (он сел на корточки и закрыл голову руками). Завтра мы будем жечь хаты и стрелять, а потом придут ваши." Женщины с детьми укрылись по подвалам, а старики-мужчины засели в камышах где-то в излучине реки Цон. Немцы сожгли село, а когда пришли наши, то оказалось, что само село находится на освобожденной территории, а излучина Цна - на нейтральной полосе. Маму послали добежать до мужчин и помочь им безопасно выбраться на нашу территорию. Перед рекой было поле, и мама решила быстренько его проскочить. Ее заметила немецкая артиллерия, и пушки начали ее расстреливать, пока она находилась в зоне прямой видимости. Мама говорила, что ей часто снился сон, как она бежит по бесконечному полю, а когда раздается свист снаряда, она прыгает в воронку, и снаряд взрывается где-то рядом. Ей повезло. Она не была даже ранена.
Вот, собственно, и все... Так, мелочи... Но, по крайней мере, я тогда укрепился в уверенности, что муравлёвцы не "пособничали оккупантам хотя бы свои молчанием."
Всего доброго,
Владимир |
