Выступает свидетель обвинения. Иван Сергеевич Тургенев--- и указан топоним Льгов -
Но если помещики проявляли большое внимание к бракам крепостных крестьян, то еще строже они следили за личной жизнью своих дворовых слуг. Свадьбы среди дворовых вообще не приветствовались их владельцами. Нередко встречались дворяне, обрекавшие своих домашних слуг на вечное девство и безбрачие. Генерал Л. Измайлов, владелец нескольких сотен дворовых людей, говаривал обычно так: «Коли мне переженить всю эту моль, так она съест меня совсем». В «Записках охотника» Тургенев несколько раз касается этой темы. В рассказе «Льгов» на вопрос о том, был ли он когда-нибудь женат, слуга отвечает: — Нет, батюшка, не был. Татьяна Васильевна, покойница, никому не позволяла жениться... Бывало, говорит: «Ведь живу же я так, в девках, что за баловство! Чего им надо!» Некоторые господа отказывали дворовым потому, что боялись умножения «лишних ртов» или просто не желали терять услужливую горничную, подозревая, что в замужестве она перестанет исправно выполнять свои обязанности. Судьба девушки Арины, из другого рассказа Тургенева, достаточно типична для того времени. Ее хозяин, собеседник автора «Записок», сам передает, как Арина пришла однажды просить у него разрешения на свадьбу: «"Батюшка, Александр Силыч, милости прошу... позвольте выйти замуж". Я, признаюсь вам, изумился. "Да ты знаешь, дура, что у барыни другой горничной нету?" — "Я буду служить барыне по-прежнему". — "Вздор! Вздор! Барыня замужних горничных не держит". — "Воля ваша..." Я, признаюсь, так и обомлел. Доложу вам, я такой человек: ничто меня так не оскорбляет, смею сказать, так сильно не оскорбляет, как неблагодарность... Я был возмущен... Но представьте себе мое изумление: несколько времени спустя приходит ко мне жена, в слезах, взволнована так, что я даже испугался. "Что такое случилось?" — "Арина..." Вы понимаете... я стыжусь выговорить. "Быть не может!., кто же?" — «Петрушка-лакей». Меня взорвало... Я, разумеется, тотчас же приказал ее остричь, одеть в затрапез и сослать в деревню. Жена моя лишилась отличной горничной, но делать было нечего: беспорядок в доме терпеть, однако же, нельзя...» |