Стихи о войне. Стихи о Победе.
ПОБЕДА
Я не забуду дымные рассветы, Поля в крови и города в огне. Была война, Грозила сжечь планету. Мы отрубили голову войне. Счастливую народам дали долю — Растить хлеба, любить и ликовать, Мы никакой напасти не позволим Победу на земле торжествовать. 50-е годы.
***
Они в бою на этом поле пали: Был враг напорист, яростен и лют. Друзья могилу братскую копали, Вбивали в небо горестный салют. Прошли гвардейцы Все бои и беды, И встал над миром долгожданный день. Друзья добыли Родине победу, Бессмертье павшим в памяти людей. 50-е годы
БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ
Гармони упоительные звуки — То пенье струн, То россыпь хрусталя. Плясал солдат, выбрасывая руки, Выделывал ногами кренделя. В садах цвели магнолии и маки. Солдат плясал, Плечами аж играл, Как будто не вчера бежал в атаке И город наш у немца отбирал. Он шел, бежал, бросал свои гранаты И полз, как уж, напористо вперед, А в мыслях был в деревне, где когда-то Стоял с девчонкой милой у ворот. Сияли звезды. Сердце ликовало. В полях светился розовый рассвет. Она тогда его поцеловала И обещала ждать хоть сотню лет. А шел ему тогда всего двадцатый... Назавтра — новый бой. И в том бою Не стало развеселого солдата: Погиб герой за Родину свою. На небе облако и тает, и не тает, Плывет туда, где он встречал рассвет. Она его, наверно, ожидает: Ведь ей всего лишь восемьдесят лет.
ВЕЧНО ЖИВЫЕ
На закате дальние курганы Убегают в розовую степь. Там выходит Громова Ульяна На зарю вечернюю смотреть. На траве — сверкающие росы. Спят деревья, замерли кусты. На девичьи шелковые косы Загляделись звезды с высоты. Зоревая трепетная нега Обнимает сизую постель. Ночь в глазах задумчивых Олега Зажигает звездную метель., Кошевому в сумерках не спится. Золотая даль. Родная высь. Нежные, как девичьи, ресницы Над лучистым взором поднялись. В тишине мгновенный шорох замер. А в моей душе покоя, нет: Он с такими ясными глазами Встретил смертный час В расцвете лет. Пусть кипит мое воображенье, А душа о мужестве поет: Краснодонский юноша Тюленин На заданье в сумерках идет. Солнечная Люба В белом платье, Смех ее доныне не затих... Не могу забвение принять я — Вижу их красивых и живых!
НИКОЛАЙ СИРОТИНИН
Силен отвагой беспримерной Наш удивительный народ... Гремел боями сорок первый — Суровый год, тяжелый год. Еще дымились камни Бреста, А враг все дальше лез и лез. Еще не стал горячим местом Наш знаменитый Брянский лес. Еще от улиц Ленинграда Была блокада вдалеке, Чуйков на кручи Сталинграда Не встал со знаменем в руке. Еще не думала Европа, Что русским следует помочь. Еще сражался Севастополь, Врага отбрасывая прочь. Бои под Вязьмой и Смоленском, Бои и в небе, и в морях... В глуши орловской, деревенской Мы жили с окнами в крестах. Поля колосьями о хлебе Звенели тихо в этот год. Прожектора ловили в небе С крестами черный самолет. О, как тревожны были выси! Как страшен бомб Растущий вой! Мы ждали писем, _ Писем, Писем С большой войны, с передовой... Не каждый подвиг возвеличен, В листе сияет наградном... Тропа, веди меня под Кричев, Где спит легенда под холмом. Шумят березы и осины. Река шумит: "Не забывай!'* Легенде имя — Сиротинин, Легенде имя — Николай. В Орле он рос, Учился в школе, Глазами солнечно-лучист. "Текмаш" — там токарем был Коля, В войну сержант-артиллерист. В той стороне, где город Кричев, Он шел в пилотке со звездой... Остался в памяти девичьей Неистребимо молодой. В лучах июльского заката Шутил, был полон юных сил. "Вернемся! Ждите нас, девчата!" — Двум белорускам говорил. У них в глазах блеснули слезы. А он, горя святым огнем, Ушел в закат, Ушел в березы... Потом услышали о нем. Был полк в сражении измотан. И командир сказал: "Друзья! Свалилась тяжкая забота, Отдать приказ не в силах я. Мы честно шли от боя к бою. Поверьте, просьба — не приказ. Отход полка прикрыть собою Прошу кого-нибудь из вас". "Доверьте мне!" — И Сиротинин: Шагнул порывисто вперед... Сияло солнце в небе синем. Гудел тревожно самолёт Волною чистой, как слезою, Река играла под горой. В Москве по улице шла Зоя, А в Краснодоне — Кошевой. В логу, в траве звенели косы. В Москве к машине Жуков шел... А где-то юноша Матросов Себя готовил в комсомол. Деревня псковская Чернушки — Его судьбы вершинный край... А тут, под Кричевом, у пушки Встал Сиротинин Николай. Как струны, вздрагивали нервы. Рожь золотая. Даль светла. Год самый страшный — Сорок первый Над ним сомкнул свои крыла. Тиха лесистая округа. К снаряду двинулась рука. "Забил заряд я в пушку туго" — Невольно вспомнилась строка. Раздался гул. Исчезли птицы. Все ближе гром. А он один. Один решился насмерть биться С колонной танков и машин! Встал богатырскою заставой, Как было сердцем решено: "Вот так мы шведов под Полтавой, Французов при Бородино!" Себе командовал: "Точнее!" - Сержант решительно и зло... Как будто била батарея За каждый город и село. За всех замученных, казненных, За все кровавые дела. Он задержал один колонну, Отважный парень из Орла. Машину первую снарядом Свалил, Последнюю срубил. Потом средину сделал адом — Огнем и дымом обхватил. Колонна тлела и горела, Подняв до неба черный дым... Герой погиб, Закончив дело. Враги задумались над ним. Среди колосьев золотистых Лежал в пилотке, Глух и нем. Как будто спал под небом чистым, Не побеждаемый никем. Казалось, миг — И он проснется, Поднимет голову в пыли, За дело заново возьмется — Фашистов гнать с родной земли! Лежал боец русоголовый. Тонула даль в густом дыму. И генерал сказал сурово: "Отдайте почести ему!" Перед сержантом, как героем, Ценя его великий труд, Солдаты встали Строгим строем И в небо сделали салют. Слова в историю попали И к нам явились на порог: "Когда бы все Так воевали, Лежал бы мир у наших ног!" Ходили школьники по селам И запись сделали в тетрадь: "Он был отважным и веселым, Умел шутить и воевать". Приходит ангельская стая Детей, где был он под огнем. И рожь, как прежде, золотая Шумит колосьями о нем. |