СТИХИ ЕЛЕНЫ ЯВОРСКОЙ
ГОЛШТИНЕЦ Император играет на скрипке, Государство уходит из рук... А. Городницкий Чужая – сердцу чуждая – земля, Не дама в жемчугах, а баба с бусами! Ты мог бы воевать за короля – Но здесь, увы, Россия, а не Пруссия.
Ах, если Провидение б дало, И Фридриховой флейте скрипка вторила!.. Но не Берлин, а Царское Село Тебе в удел, смеясь, дала История.
В снегу рябина – россыпь алых бус, А небо нынче безмятежно-синее. Ты отвернулся: что мне ваша Rus? И загрустила скрипка о Голштинии.
Последний звук, тревожный детский всхлип – Устала, видно, захворала скрипочка... А к твоему порогу – скрип да скрип – Великая эпоха шла на цыпочках.
МОСТ
Выбор прост. Потому что – не выбор. Есть приказ. Вот он – мост. Ну а дальше - погост. Мы могли б защищать этот мост. Мы могли бы... Только нынче его защищает наш враг. Выбор прост.
Мост как мост. Две опоры с настилом. Есть приказ: "Отстоять!" – значит, мы отстоим. Есть приказ. А еще есть родные могилы. "Мы вернемся!" – клялись мы покинутым предкам своим.
Вот он – мост. В серой форме солдаты. Есть приказ. То есть каждый – умри иль убей. И не верится нам, что когда-то, когда-то Вдаль тянулись мосты, словно руки надежных друзей.
***
А.В.
Мы поем о любви – с любовью, А порой без любви. Бывает. А мой друг воевал в Приднестровье. А мой друг – он ходил по краю.
Всякий врет со своей колокольни, Коль не выстроил белой башни. Друг молчит. Потому что – больно. Друг молчит. Потому что – страшно.
Не однажды потом бывал он В круговертях вольниц кровавых. Но рукой не удержишь обвала, Не тождественны правда и право.
Что сберег, что утратил – не скажет. В круговертях кровавых вольниц... Лишь однажды, только однажды: "Знаешь, видел я мертвых школьниц.
Потому и не верю в жалость, Ни в земных, ни в небесных судий..." И – рука на стакане сжалась. И – вполголоса: "Ладно. Не будем".
Верить хочется, что сторицей Всем воздастся за слово и дело...
...Друг спиною к окну не садится. Он привык выживать при обстрелах.
ПОСВЯЩЕНИЕ А.П. ЕРМОЛОВУ
Горе – в гору, а с горы – неведомо, Может, мир, а может – новый бой. Был вчера увенчан ты победою, Ну а нынче – гордой сединой.
По серьгам сестрицам всем ли роздано? Вечно дума с думой не в ладу. Русская твердыня, крепость Грозная, Поднялась у мира на виду.
Мир – немирный. Сердце мрет и мается, Возвещает: черная гроза Из предгорий тяжко поднимается, Чтоб взорвать над Грозной небеса.
Так и жил. Не то чтоб настороженно, Да настороже – хватало бед. Но мундир – по форме, как положено. Генерал! Хоть сразу на портрет!
На портрете – властный и задумчивый. Взгляд прицельный – выстрелом в упор. А над ним нависло небо тучами, Холодно белеют пики гор...
...Что нам проку – ахая да охая Чаще поминать, чем вспоминать? Горе – в гору. Грозною эпохою В новый мир война идет опять.
ПОСВЯЩЕНИЕ ОЛЬГЕ БЕРГОЛЬЦ
Бло-ка-да. Блок-ада. Адский жар и холод смертельный. Человек в объятиях снегопада. На пределе. И – запредельный. Но – идёт. И движутся мысли. Отстают, догоняют... Хорошо – не грызут. А ведь грызли. Человек – не сухарь... В трамвае - только ветер оголодавший, и даже он движется еле-еле, а метели маршируют на месте, не замерзнуть чтобы.
Гроб за гробом вереницею по сугробам. Уже не страшно? В черно-белом пейзаже алым всполохом – страх. Злейший враг. Значит, нужно держать на запоре сердце. Немногословно горе. Голод – молчалив.
Белый залив. Белые сумерки... А дожить бы до белых ночей! Чей ты, город? Ничей? Мой! Обрученный со мною этим блокадным кольцом! Ты не станешь вдовцом! Метроном. И звон колокольный. Нет, не страшно! И – не больно почти... Идти! Надо идти!
В этом городе нет посторонних. Мы храним и хороним, как всегда, молчаливы в беде. Передовая – везде. Ведь в судьбе нет ни фронта, ни тыла. Есть, что есть. А ещё – то, что было. На столпе ангел белый раскинул крыла... Кто сказал: я - была? Я – здесь. Я весть: будем жить!
НА МЕСТЕ ЛОБНОМ...
Как много прожито, Как много выжито На лобном месте молвы и долга. Душа иссохла, До капли выжата. Один – потерян. Другой – оболган.
А третий – грезится, Однажды явится, Любовных песен Герой убогий, На тройке леших... Встречай, красавица, Да на дороге, Да на пороге.
Потом раскаешься, Потом наплачешься, Пойдешь босая Все лесом, лесом. Да по дорогам Степным раскатишься Горохом дробным Да мелким бесом.
Как много пройдено, Как мало найдено. Ах, если б горю Да крылья птицы! Домой вернешься Сторожко, затемно, Вернешься тайно В свою темницу.
Как много прожито, Как много выжито, Под стук дождей Заунывный, дробный, Гвоздями вбито, Железом выжжено На месте лобном... На месте лобном.
ДАШКА
Полоумная старуха назвала собаку Дашкой И зовёт собаку Дашкой, как звала когда-то дочку. Вот бредут по рыхлой пашне Две старушки, две бродяжки, Пребывают в дне вчерашнем, С миром связанные прочно. Как в бреду... Теперь не страшно, Ведь они – не одиночки.
Дочка пишет раз в полгода. Раз в полгода – сорок строчек. Буква к букве, строчка к строчке – сорок строчек с половиной. Дочка пишет не с повинной – Новостей полна корзина: Мол, ходила на крестины, Мол, на даче нет малины, Мол, купила пианино... Между строчек: нет от сына, Писем вовсе нет от сына, Мать совсем забыл сыночек. Дочка пишет сорок строчек, Будто срок сороковинам.
Дашкин след подернут пылью, Бабкин – вовсе не заметен. Всем известны, кто б ни встретил. Да как бабку звать - забыли.
БОЛХОВ
Голые ветки. Ранняя нынче осень. Мой городишко ветхий – он в купоросе небесном. Будто уберечься все еще можно и деревьям, и храмам Божьим, и домам, и собачьим будкам. Будто все еще поправимо... не поздно... А воздух почему-то становится чище. Приходите к нам, странники, кто покоя по свету ищет.
Голые ветки. Раннее нынче предзимье. Мой городишко ветхий – литогравюра на синем. Для открытки – слишком тускло и грустно. Ветки гнутся со старческим хрустом. Только ветер молодо прыткий сломит веточку – вот вам и ретушь, коль нельзя ничего приукрасить. В антресолях пылится ветошь, будто есть пара жизней в запасе у хозяев, пока что не старых, но тоскливо глядящих в былое. миргородских таких, мемуарных... От одежд нафталиновый запах. От надежд, впрочем, тоже. Золою прежних дум не удобришь землицу... эх, в нее мы вложили полжизни! Для сурепки с пыреем - сгодится, и картошка не слишком капризна.
Голые ветки. Прелые листья – ветошь. Мой городишко светлый. Помогите, люди, советом: как прожить мне, как выжить в этой не живой и не мертвой глуши? Стать философом? Или поэтом?.. ...Водку пей. И живи – не тужи.
9 МАЯ
Ты снова просыпаешься от крика: "Цветник... Приём!.. Как слышно? Я – Гвоздика!.. Приём!.. Приём!.."
Светло, как днём. За окоём вздымается ракета... Пятьсот ракет – салюта гроздь. А ты - лишь гость на этом празднике – и в мире. В пустой квартире лишь ты и ночь – белым-бела. А на краю стола – бутылка, что едва почата. Расплата за неизвестные грехи... Слова легки. А мысли... Эх, на небесном коромысле слабо' нам затянуть петлю!.. Весь мир - "люблю" и "не люблю". Ты – вне. А на стене То самое – единственное – фото: "Афганка", АКС... А что же – без?.. Мир без тебя, поди, не рухнет? На кухне – в полсотни ватт бессонный свет. А в небе снова гроздь ракет – Белым-белы, как знамя побежденных... Среди твоих ночей бессонных Нет ночи горше... Ты отстал. Он впереди – твой перевал. А враг – везде и всюду. Паук в углу. Немытая посуда... А ты... а ты – случайный гость... Красным-красна салюта гроздь.
В КОНТОРЕ
Особо опасная особа опасная в контору зашла на пару минут. И все мужички уставились в оба (а что вы хотите? мужик – не робот), друг друга локтями мнут: гляди, мол, какая краля! такую, мол, и не ждали! (не ждали... но все – желали – а нынче – пришла). Дела-а! Фантастика просто! На морды наводят глянец... Шуршат купюры в кармане... И вот побежал посланец за кофе и коньяком (конечно, от шефа тайком)... Хвостами крутят, барбосы...
...Но есть ведь и боссы. Мизинчиком босс поманит – к услугам готовы враз – ну, хоть сейчас – и Леды, и Афродиты, и Геры сурового вида. Такие ведь кавалеры – ну, просто балдёж и улёт! Авто у подъезда ждет. Вдвоем отбывают в сауну. В печали прочие замерли. Поможешь горю слезами ли? А может – ударным трудом?..
...У босса – вилла с прудом и в городе каменный дом. И вправду – улёт и балдёж, А тут – ничего не ждешь... А тут – паши за гроши, считай – для души... И краля ему, и тусняк!.. Да ну всех к чертям собачьим! Не плачь! Мужики не плачут!.. А просто пьют – за удачу премерзкий дешевый коньяк. |