Черногрязка
Черногрязка! Название странное Деревушки российской земли. Не Лучом, не Поляной, не Тайное – Черногрязкой тебя нарекли.
Может, в шутку, а может быть, злобствуя. Окрестил тебя кто-то в веках. И пошла, по дорогам юродствуя, Заливаясь в крови и слезах.
И летели столетия, годы, Травостоем сменив травостой... Мужики уходили в походы, Похоронки спешили домой.
И не считано бед, и не меряно – Брали горы, пески, города... Возводил черногрязец империю, А себе – ни кола ни двора.
Да одна деревушка ли разве? Ведь подобных местечек не счесть. Под Воронежем станция Грязи, Черногрязка под Болховом есть.
Попетляй по дорогам Козюлькино, По Гнилушам, Лоханям пройдись, Загляни же в Дурындино, Грошево И в Коровье Болото явись.
Оглянись и припомни невольно: Это здесь, повелось так всегда, Мировые, локальные войны До корней выжигали рода.
Всё ухабы, болотины, рытвины, Всё луга - за изъяном изъян. Ни рождений, ни свадеб, ни праздников – Старики, лопухи и бурьян.
Встал бы пращур любого селения И края оглядел бы на миг. Ни Гнилуш, ни Лоханей, Дурындиных – Только кладбища около них.
Век двадцатый в своем устремлении В выси звёздные яростно взмыл. Города, космодромы он выстроил, А Коровье Болото забыл.
А деревня поила, кормила, Защищала его как могла И взамен ничего не просила – Грош последний, и тот отдала.
Знаю, будут звучнее названия, Знаю, будут прекрасней края, Пусть Гнилуша, Лохань и Дурындино – Ну а всё-таки наша земля!
СТАРИННЫЙ ГОРОД БОЛХОВ
Затерянный среди глухих полей, Он не глядит с открыток театрально. И купола зеленые церквей Над ним восходят погребально.
А было: в трудный для России час Он на пути врагов вставал преградой И спорил со столицами не раз За право быть престольным градом.
Как веет здесь величьем над тропой, Когда горит над ним заката пламень. Тысячелетний мировой покой, Тысячелетней полировки камень.
Поле да рожь, да дорога знакомая, Звон перелесков окрест. Холм да ручей – вот и дома я, В сердце родительских мест.
Дворики, пруд, трепетанье осины. И одинокая лошадь в лугу ... Что ж необычного в этой картине? А позабыть не могу.
Словно все дни моей жизни открыты, И бесконечна рассветная даль, И от листка придорожной ракиты До паутинки – всё близко и жаль.
Поле да рожь, одинокого стрепета Тихо-торжественный дальний полёт. Что же так сердцу тревожно и трепетно, Словно далёкое детство зовёт? |