Решения и доски исчезают в архивах и сараях...
В Орле не любят памятники архитектуры, истории и культуры. Не любят обыватели, не любит власть: статус памятника мешает «осуществлению имущественных интересов». Разве что горстка энтузиастов-краеведов переживает за судьбы еще сохранившихся домиков, оригинальных фасадов, резных наличников, старинных, кое-где еще сохранившихся лестниц и т. п. Но всеобщая нелюбовь делает свое дело: всё, что так дорого знатокам орловской истории и ценителям русской городской самобытности, постепенно и неуклонно исчезает. Если перефразировать классика, получается: «...Потому что все этого хотят».
Очередной скандальчик вокруг старинного особняка на ул. Пушкина (дом № 84) не стал журналистской сенсацией минувшего июля. Так, промелькнул на страницах главной губернской газеты, в эфире одного из орловских телевизионных каналов — и все. А между тем в областную прокуратуру было подано заявление от группы лиц, которые настаивают на возбуждении уголовного дела по факту нарушения законов Российской Федерации. По мнению авторов заявления, налицо умышленное уничтожение памятника архитектуры и градостроительства. И ответственность за это могут понести нынешние владельцы одной из квартир упомянутого дома — самые обычные граждане, муж и жена, родители двух несовершеннолетних детей.
Такого в Орле еще не было. До сих пор главными разрушителями орловской старины были чиновники и действующие с их одобрения различные структуры, чаще всего — строительные фирмы. А тут вдруг — мирные обыватели. Что бы всё это значило? Может быть, дурной пример заразителен? Если власть разрешает ломать старину и не стесняется публично выказывать пренебрежение к городским историческим ветхостям, то почему рядовые обыватели должны испытывать благоговение и трепет при виде старых стен? Тем более если их ветхость банально мешает налаживать относительно комфортный быт под исторической крышей. А других крыш большинству из орловских обывателей не видать как своих ушей!
В случае с домом на ул. Пушкина представителей орловской краеведческой общественности, членов Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) потрясло уже то, что со стены дома в июле этого года исчезла мемориальная доска, висевшая там уже семнадцать лет. С фасада дома она перекочевала в сарай во дворе. А сам фасад претерпел серьезные «преобразования»: одно окно оказалось заложенным кирпичом, зато рядом в бревенчатой стене был вырезан широкий оконный проем, в который накрепко вписалась современная пластиковая рама. Исчезли и прежде радовавшие глаз резные оконные наличники. Их обнаружили сначала на помойке, а потом, после того как разразился скандал, — в сарае при доме, рядом с мемориальной доской. Со стороны ситуация выглядела просто дико и вызывающе. Воинствующее невежество — да и только! Однако не все так просто...
Старинный дом, расположенный по адресу: Пушкина, 84, в котором, как установили орловские краеведы, в 1912—1915 годах бывал И. Бунин и где жила его сестра, уже давно стал многоквартирным. В конце 2010 года в одну из четырех квартир на правах собственников вселилась семья Парфеновых. Вселилась по договору обмена. Семье с двумя детьми стало тесно в однокомнатной квартире на ул. Московской, и Парфеновы нашли вариант на ул. Пушкина. За фасадом с мемориальной доской и резными наличниками они получили хотя и небольшую, но все же двухкомнатную квартиру. Семья взялась за ремонт не сразу. Но, как рассказывает глава семьи Петр, в просевшей перегородке между комнатами не открывалась дверь, и нужно было переносить перегородку, так как под ней уже не было опоры. В результате стенка уперлась в окно, и его пришлось заложить наглухо. «Мы не могли открыть рамы, — рассказывает хозяйка квартиры Марина, — они разваливались».
О ветхости своего нового жилища Парфеновы могут говорить долго и убедительно. Что уж тут сомневаться: дому более ста лет. По словам соседей–старожилов, в 80-х годах его и вовсе планировали снести. Но так и не дошли руки — к счастью для истории города и к несчастью для застрявших в нем жителей. В середине девяностых на доме появилась мемориальная доска, а в 2001-м решением Орловского областного Совета народных депутатов дом бы включен в государственный реестр объектов культурного наследия как памятник архитектуры и градостроительства регионального значения.
Теперь Парфеновы утверждают, что мемориальная доска сама упала от ветхости деревянной облицовки фасада и что случилось это неожиданно в начале июля, «когда ребенок катался возле дома на велосипеде». Супруги готовы призвать в свидетели соседей и с горькой иронией говорят, что несколько дней ждали: «может, кто-нибудь придет» по этому случаю. Видимо, имелись в виду официальные лица, отвечающие за сохранность дома-памятника. Ожидание это, однако, со стороны новых владельцев квартиры было пассивным — сами они об упавшей доске никуда не сообщали. А висела она как раз там, где теперь врезан большой стеклопакет
Официально дом обслуживает МУП ЖРЭП (Заказчик). Именно этой организации жильцы всех четырех квартир перечисляют квартплату. Но о последнем капитальном ремонте исторического дома никто из его обитателей ничего припомнить не смог. Наверное, он, как и всякое главное событие в нашей жизни, еще впереди. Но Парфеновым жить нужно уже сейчас, и они начали ремонт сами. Видимо, перестарались. Умышленное разрушение объекта культурного наследия — серьезная статья Уголовного кодекса РФ. Однако в этом деле возникают вопросы не только к злополучной семье.
По закону включение того или иного здания в список памятников, охраняемых государством, должно сопровождаться регистрацией в так называемом Едином государственном реестре прав. Подавать соответствующую заявку должен областной департамент имущества — после того, как областной Совет принимает решение об охране, а регистрировать — Орловское управление Росреестра (Управление Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Орловской области). Благодаря такой процедуре Росреестр при регистрации сделок с недвижимостью отслеживает сделки с памятниками и не регистрирует их без соответствующих обременений. Иными словами, купить памятник можно, но при этом владельцу придется соблюдать ряд правил по его содержанию.
В российском Законе «Об объектах культурного наследия» есть недвусмысленное требование: «На объект культурного наследия, включенный в реестр, собственнику данного объекта соответствующим органом охраны объектов культурного наследия выдается паспорт объекта культурного наследия». В этом документе должно быть прописано, что обязан свято сохранять в историческом доме его новый владелец. Но у Парфеновых на руках есть только типовое свидетельство Росреестра о регистрации обмена жилой площади. Сделка была зарегистрирована без всяких обременений, что может означать одно из двух: либо регистрация вновь выявленного памятника — дома № 84 по ул. Пушкина в Едином реестре прав в свое время не состоялась по халатности областных чиновников, либо в управлении что-то упустили при регистрации договора обмена, в котором участвовали Парфеновы.
«Соответствующим органом охраны объектов культурного наследия» в Орловской области со времен разгона областного цента по охране памятников является некое подразделение при областном управлении культуры. За старшего там в настоящее время Д. В. Рябцовский. Так вот, как рассказывает Марина Парфенова, господин Рябцовский предложил ей подписать некий документ об обременениях только тогда, когда испуганная претензиями представителей ВООПИиК собственница сама пришла в управление культуры за разъяснениями. Парфенова, по ее словам, отказалась что-либо подписывать. Любопытно, не правда ли?
Зато прокомментировать ситуацию журналисту «Красной строки» Дмитрий Викторович решительно отказался, сославшись на общий порядок предоставления информации. «Обращайтесь в пресс-службу губернатора!» — несколько раз повторил Рябцовский в ответ на мою настойчивость. Официальный запрос мы, конечно, подготовили и отправили, но, честно говоря, пребываем в растерянности: ну с чего бы такая реакция? Неужели только из соображений субординации?
А вопрос в сущности один: если дом на Пушкина, 84 является охраняемым памятником архитектуры, то почему Парфеновым позволили вселиться туда без соответствующих обременений и почему еще три семьи проживают в том же историческом доме, не имея на руках документов, требующих от них неукоснительного сохранения тех или иных элементов исторического здания?
Ведь во многоквартирном доме за общее имущество, а в данном случае, значит, и за фасад, отвечают собственники квартир.
Незнание закона, разумеется, не освобождает от ответственности, но и закон должен каким-то образом проявлять себя. И о том, каким образом, — четко сказано в тексте самого Закона РФ № 73 «Об объектах культурного наследия». В конце концов, гражданин не обязан сам узнавать: а не купил ли он квартиру в доме-памятнике! И не обязан бегать по инстанциям, выясняя, чего он не имеет права трогать в своем жилище. Все это должно быть ему четко объяснено при совершении сделки с недвижимостью.
Что вообще является предметом охраны в доме, где бывал Бунин: фасад ли, внутренние интерьеры или и то, и другое вместе взятое? И это далеко не праздный вопрос. А для Орла и его исторического наследия просто-таки ключевой, судьбоносный, от ответа на который зависит не только судьба дома № 84 по ул. Пушкина, но и судьбы других исторических зданий, которые уже мешают алчным застройщикам и власти. Закон требует от владельцев зданий-памятников сохранения их внешнего и внутреннего облика в неизменном виде, но также требует и конкретизации этих сохраняемых особенностей, «являющихся предметом охраны и описанных в его паспорте». (Либо в заключении экспертизы, если памятник только что выявлен). И это, в общем, разумное требование закона в орловских условиях зачастую оказывается миной замедленного действия, потому что с оформлением таких документов у нас туго: то ли денег не хватает, то ли усердия со стороны чиновников из «соответствующего органа охраны», которые поставлены в условия строгой субординации и не могут шага ступить без санкции сверху. |