Сегодня в газете прочитал следующую заметку. О строительстве собора говорится как о решенном деле.
А в другой газете сегодня же написано мнение писателя В.Ермакова. Даю оба сообщения. Как видно из всех наших предыдущих рассуждений на тему Петропавловского собора, нам ближе слово писателя.
Мнение писателя В.Ермакова
по поводу воссоздания Петропавловского собора"Орловский вестник" 30 июня 2010 г.
23 июня. Принято решение о восстановлении Петропавловского собора. Прости, Господи, мои сомнения, но целесообразность этого акта веры кажется мне... мягко говоря, проблематичной.
Наиболее рьяные ревнители православной старины в минувшем году прошли крестным ходом к тому памятному месту, где некогда стоял собор. Молебен перешел в митинг. Радикальные ретрограды требовали снести возведенную здесь в 1958 году главную библиотеку области и восстановить взорванный в 1940 году собор. Таковое рвение необъяснимо доводами рассудка – не иначе как бес попутал грезы и резоны богомольцев. Никто из живых не связан душевно с исчезнувшим храмом, бывшим оплотом казенного благочестия; запоздалая истерическая реакция по поводу его утраты как-то неубедительна. А вот прекрасная библиотека, осененная славным именем Бунина, чей классический ордер так органично обрамлен парком, является оазисом высокой культуры для трех поколений орловцев. Кажется, библиотеку орловской интеллигенции все-таки удалось отстоять. Не иначе как с Божьей помощью...
Образованный попечительский совет, в который вошли представители власти, бизнеса и общественности, поставлен в сложное положение. Как сделать, чтобы и овцы были целы, и волки сыты? куда втиснуть громаду нового проекта? где изыскать необходимые средства? как наделить мираж собора хоть какой-то историко-архитектурной убедительностью? Совет решает задачу, в формальной логике решения не имеющую, поскольку нарушается закон тождества. Тот архитектурный объект, что будет (?) воздвигнут, ни в коем случае не будет (!) тем утраченным храмом, о коем речь.
Что подвигло власть и общественность согласиться с непомерно возрастающими притязаниями церкви? Не понимаю! И не понимает никто из горожан, с кем довелось обсуждать этот вопрос. Все, верующие и не очень, согласны в том, что в городе не хватает мест и оборудования в больницах, в трудном положении школы и недостаточно детских садов, нет достойного концертного зала, нуждаются библиотеки и в упадке музеи, – а вот на то, что горожанину негде помолиться об этих и других своих нуждах, никто не жаловался. Ну, разве что на Рождество и на Пасху приходится немножко потесниться... Но мнение обывателей, как и прежде, никого не интересует.
Мотивация духовенства понятна. Наше священство, за редкими исключениями, недоброжелательно относится к светской культуре и высокомерно к собственной пастве. Так повелось исстари. Уверенность в своем праве пасти народы порождает особое кастовое сознание, пронизанное жреческой гордыней. Видать, за годы гонений, под гнетом государственного атеизма прежние церковные претензии на духовную монополию настоялись в апостольские амбиции. Религия, проигравшая предыдущий этап истории, стремится к реваншу. Медлен¬но и неуклонно церковная длань тяжелеет на склоненной вые разуверившегося в себе народа.
Не хочется так думать, но, по всей видимости, церковь не чувствует своей ответственности за катастрофу, постигшую страну. Церковь, превратившаяся в духовный департамент царского правительства, потеряла авторитет в народе и не смогла удержать Россию от революции. А теперь клирики и фарисеи требуют вернуть время на сто лет назад, отменить советский период отечественной истории и восстановить все как было. С упорством, достойным лучшей цели, церковная мысль следует прежней эгоцентрической тенденции. Византийская идея симфонии, то есть союза светской и духовной власти, связывает интересы церкви и государства – в то время как народ остается пассивным субстратом державной политики. Церковная корпорация, активно возмещая утраченное, стяжает не божью благодать, а харизматическую власть и земное имущество.
Петропавловский собор, от которого не сохранилось ничего, кроме смутных хроник и нечетких снимков, решено возвести заново к юбилею города. Для удобства правящего архиерея, пожелавшего иметь кафедру вблизи своей резиденции, дабы не утруждаться по дороге на службу, будут потрачены немалые средства и задействованы значительные ресурсы. И что, это вельми укрепит наше благочестие? Не думаю.
Церковь не в бревнах, а в ребрах. Или, обращаясь к первоисточнику этого присловья, вспомним сентенцию Иоанна Златоуста:
Разве церковь в стенах? Церковь — во множестве верующих. А как раз по поводу этого множества большие сомнения...