| Начало | Регистрация | Забыл пароль | Ответить | Поиск | Статистика | Правила |
Вторая Мировая война, Великая Отечественная война orel-story.ru форум / Вторая Мировая война, Великая Отечественная война /  
 

Немцы на Орловщине

 
 
Страница  Страница 16 из 37:  « Назад  1  ...  15  16  17  ...  36  37  Дальше »

Автор klavdiy

Участник 
#226 | Дата: 26 Май 2015 19:56 | Поправил: klavdiy 
Предлагаю вашему вниманию отрывки из альманаха "Орловский край", изданного к 70-летию Победы в издательстве "Орлик".
Галина Беркаева (с. Телъчье Мценского района)
ВОЕННОЕ ДЕТСТВО
(Из воспоминаний Глушковой Клавдии Ефимовны)

Не дай Бог вам пережить то, что пережили мы, дети Великой Отечественной войны.
Мне было одиннадцать лет, когда в нашу деревню Малое Рыбино (мы тогда говорили «Малая Рыбина» или «Малая Рыбинка») Мценского района пришли немцы. В деревне было чуть больше двух десятков домов. Сама деревня находилась недалеко от большака, то есть, дороги, ведущей от Мценска к Волхову. В 1941 году в деревне оставалось несколько стариков, женщины и дети.
Всё население деревни жило в землянках, а немцы хозяйничали в наших хатах. Линия фронта в 1941-1942 годах проходила по рекам Оке и Зуше. После ожесточённых боёв к нам в деревню привозили убитых немцев и хоронили их на краю деревни.
Зима 1941-1942 годов была лютая: морозы свыше 30 градусов, много снега. Чтобы добраться до колодца с водой, рыли в снегу туннели. Мы, женщины и подростки, по приказу немцев расчищали большак от снега.
Надо отдать немцам должное: были они аккуратными. У многих жителей не имелось туалетов, так они понастроили нужники чуть ли не возле каждого дома, где жили. Понаделали лавочек для отдыха.
У моей мамы была корова, она стояла в хлеву. К счастью, немцы не зарезали её, а у других скотину - коров, свиней - пускали под нож. В определённое время, когда мама шла доить корову к скотному двору, подходил один и тот же немец с бидоном для молока. Пока мама доила корову, мы, дети, вылезали из землянки и приближались к немцу. Он нам давал по конфетке на палочке. А назывались эти конфеты «бум-бум», Надо признать, что этот немец нас ничем не пугал, а, наоборот, улыбался и проявлял доброжелательность. Не все немцы были фашистами. Находились среди них и люди с человеческими сердцами. Три раза в сутки солдаты местного гарнизона с котелками и кружками в руках выстраивались в очередь возле походной кухни, где готовили чаще всего гороховый суп, причём, из цельных стручков, и гречневую кашу с тушёнкой. Наши деревенские голодные дети с консервными банками в руках (вместо ручек прикрепляли проволоку) выстраивались в свою очередь сзади немецких солдат. Их никто не прогонял, а повар, хитро улыбаясь, давал пищу и детям.
В соседнем саду, рядом с нашим домом, немцы соорудили баню. В погожие дни там всегда была тёплая вода. Однажды вместе с подругой Настей, проследив за немцами (они почти все куда-то уехали на мотоциклах и машинах), мы решили помыться в бане. И такое удовольствие получили во время мытья, что забыли про время. Хорошо ещё, что дверь изнутри закрывалась. Брызгаясь водой, мы смеялись и визжали и вдруг за дверью услышали голоса немцев - и тут мы обмерли от страха. Напялив на себя платья, с мокрыми волосами, мы отодвинули щеколду и ужами прошмыг¬нули мимо немцев. Вслед нам нёсся громкий смех и весёлые выкрики солдат. С тех пор мы боялись показываться на глаза немцам. В середине июля 1943 года в деревню тайно проникли наши советские солдаты-разведчики и предупредили жителей: «Завтра прячьтесь по подвалам и не смейте носа высовывать наружу, пока не прекратится обстрел. Будем вас освобождать».
И правда, на следующий день начался обстрел нашей деревни. Били «катюши». Немцы страсть как боялись «катюш». В одно мгновение они все исчезли из деревни, побросав и военную технику, и одежду. Лишь на следующее утро они вернулись, забрали вещи и ушли.
После обстрела (видимо, не зря приходили разведчики) особого урона деревня не понесла, лишь сгорел один дом, а так все дома остались целы.
А на следующий день пришли наши. Один солдат снял сапоги, в ручье постирал портянки, повесил их на забор сушиться, а сам лёг на копну сена и заснул. Его товарищи покинули деревню и вышли в поле, засеянное рожью. А над деревней появился немецкий самолёт. Строча из пулемёта, он покружился над деревней и над полем, потом улетел. А наши полегли мёртвыми: и тот, что лежал на сене, и те, кто были на ржаном поле. Позже их всех прикопали местные жители.
Потом нам сообщили, что соседнюю деревню Дубовую уже освободили, и все жители деревни Малая Рыбина решили уйти на время боёв в Дубовую. На просторном поле, что между Малой Рыбиной и Дубовой, они встретили советских пехотинцев. Крики радости, восторга... Но недолго мы радовались. В небе появились немецкие самолёты, а людям негде от них укрыться. Место ровное, сверху все люди - и солдаты, и мирные жители - видны немцам, как на ладони. Что же тут началось! Кромешный ад. Все бегут неведомо куда, крик, плач, визг... Вокруг свистят шальные пули. Я, как и все, от испуга голову потеряла, бегу не зная куда, что-то в страхе кричу, а над головой самолёты круги нарезают... Вдруг меня кто-то за руку схватил и силой утянул в окоп, прикрытый зелёной плащ-палаткой. Это был советский офицер. Так я живой осталась. А возле ручья шёл страшный бой между нашими и немцами. Бог сберёг всех жителей Малой Рыбины. Никто не погиб.
В Дубовой мы пробыли недолго, всего лишь несколько дней и вернулись в Малую Рыбинку, когда дошли слухи, что немцы отступили.
Сколько горя, боли и слёз принесла война! Вспоминать страшно. Даже не могу сказать, когда было тяжелей: во время боёв или когда стали восстанавливать разрушенное хозяйство. Сколько их, людей - и советских солдат, и немцев - осталось лежать на месте боёв! Поля по время войны заросли бурьяном, а там лежали непохороненные... А когда стали пахать эти поля, сколько же людей подорвалось на не разорвавшихся во время войны минах! Мальчишек посылали на ускоренные курсы минёров, и они разминировали заросшие поля, иногда ценой своей жизни.
Трактористами в основном тоже были подростки. И часто эти ещё почти мальчишки падали в обморок, когда видели на плугах останки полуразложившихся тел. А кто были эти погибшие, никто не знал. Ведь это были люди - может, немцы, может, русские, но люди. Видеть такое страшно. Бригадир, который нёс ответственность за жизнь мальчишек, привязывал их, полуголодных, верёвкой к плугу, чтобы они не свалились под лезвия.
И, всё-таки, немцы очень редко бросали своих убитых солдат, их хоронили, а вот наших бойцов столько лежало на полях безымянными, непогребёнными! Каково же было женщинам граблями собирать кости погибших людей! Все эти останки сваливали в большие ямы, которые стали общими братскими могилами. А кто погибал в лесах, болотах, - все они ушли в вечность.
Мальчишки, рождённые после войны, ходившие в лес по весне за патронами, спотыкались о кости людей, каски, о металлические коробки от немецких противогазов...
Слава Богу, что семьдесят лет мы живём без войны. Дай Бог мир всем людям на земле!

Автор klavdiy

Участник 
#227 | Дата: 26 Май 2015 20:18 | Поправил: klavdiy 
Из воспоминаний Владимира Константинова:
...Но вернёмся в лето 1941 года. Каждодневные ночные бомбёжки заставили жителей города уходить в луга за 35-ю школу (теперь там садовые участки). В лугах было тихо, пахло травой и казалось, что мы, да и остальные граждане, просто отдыхаем на природе. Но над городом вздымалось багровое зарево, доносились звуки взрывов. Утром все возвращались по домам, если
те оставались целыми.
Вскоре маме прислали повестку о том, чтобы она ехала под Смоленск на рытьё окопов. Отец тоже дожидался повестки из военкомата. И моя старшая сестра Нонна очень испугалась: что она будет делать, если мы останемся одни без родителей. Она уговорила подружек, матери которых тоже имели такие повестки, чтобы на рытьё окопов ехали они, девчонки. На призывном пункте всех мобилизованных построили в шеренги. Майор, обходивший ряды, увидев девчонок, возмутился:
- Это что ещё за детский сад? Марш по домам! Моя сестра, вернувшись, разревелась:
- Я тоже хочу бить врага.
Еле-еле её успокоили. А под Смоленском вражеская авиация, заметив людей, рывших окопы, расстреливала их из пулемётов.
Спаслись немногие.
Вскоре пришла повестка маме на строительство аэродрома недалеко от города. Но моя шестнадцатилетняя сестра, всё-таки уговорив кого-то в военкомате, поехала туда вместо мамы. Вернулась худющая, дочерна загоревшая, но гордая: она строила аэродром. А кормёжки общей для всех там не было. В ларьке продавали жамки (пряники) и ржавую камсу. Да и вода была с тухлинкой.
Сумятица завладела душами обывателей, ибо приходившие с фронтов вести были горькими, пугающими. Немецкие танковые армии и их хорошо обученная солдатня неудержимо ломились на восток.
Как-то я увидел, что по левому берегу Оки бродят оседланные лошади. Видимо была разгромлена немцами какая-то наша кавалерийская часть. Соседский парнишка привёл под уздцы пару великолепных коней и вороного подарил мне со словами: «На, Вовка, становись кавалеристом». Я глядел на высоченного коня, как на слона, ибо головой не доставал даже до стремени. Этот конь пасся у нас в саду до самого нашего отъезда и куда потом делся, не знаю.
Мы переехали к родственникам в Верховье. И там я пошёл учиться в первый класс. Но и этот маленький городок, вернее, железнодорожная станция, подвергся бомбардировкам. Немцы бесчинствовали в воздухе. Издевались, как хотели. Как-то мы, несколько мальчишек и девчонок, играли в поле. И вдруг прилетел немецкий самолёт. Заметив нас, он стал поливать нас из пулемётов. И не писать бы мне этих строк, если бы не двое железнодорожников. Они затащили нас, ребятишек, в большую бетонную трубу в железнодорожной насыпи и приказали всем лечь. Немецкий гад, опускаясь почти до земли, стрелял в эту трубу и улетел только тогда, когда, наверное, кончились патроны. До сих пор помню его голову в шлеме и оскаленный в хохоте рот. (Нельзя сравнивать те тихоходные винтовые самолёты с современными).
Из Верховья нас эвакуировали в Кировскую область. В лесной деревне было тихо, и за три года я не видел не только самолётов, но даже и автомобилей. Всё выполнялось на лошадях. Но и лошадей брали на фронт, оставляли только старых и больных.
Не передать словами, как хотелось всем нам вернуться на родину.
Вернулись зимой 1944 года в разрушенный Орёл. Жили на квартирах на нашей Нижней Пятницкой. От нашего большого Дома осталась только часть. Немцы держали в доме огромных своих лошадей, которые копытами разбили все стены. С едой, одеждой, обувью было скверно. Вплоть до восьмого класса и я, и другая ребятня летом ходила босиком. На зиму мама шила мне и Нонне бурки (что-то похожее на тряпичные чулки на вате). Их носили с резиновыми калошами. В мороз калоши становились каляными и то и дело слетали с ног. Возьмёшь их в руки и топаешь в тряпочных бурках по сугробам. За зиму я снашивал тройку таких бурок. Постоянно мучил голод, и кусок хлеба казался манной небесной. По весне иногда приходилось есть тошнотики — пролежавшую в земле, чёрную, жидковатую картошку. Но и это редко, ибо на эти тошнотики было много охотников. Выручал иногда жмых (отходы масляного производства). Кстати говоря, жмых был у ребят разменной монетой. Курившие пацаны, сделав палочки с острыми гвоздями на конце, постоянно искали «охнарики» - остатки табака от самокруток. Порой не было соли. Этот продукт был в большой цене, как иголки и керосин. Иногда голод донимал так, что мы шли на реку, доставали из ила речные ракушки, вскрывали их и, пронзив железным прутиком, жарили на костре. Отвратительная, но еда... Кто пережил голод - меня поймёт.
Хлеба по карточкам, конечно, не хватало. А о белом хлебе остались одни воспоминания.
Правда, в школе полагалось каждому ученику «скибочка» хлеба, посыпанного сахарным песком. А в семьях обычно использовался ужасный сахарин. Летом, вернее, к осени еду разнообразили так называемые щи из зелёных слив, крапивы, малого количества лука - и на кастрюлю одна единственная картошка. Горожане, в их числе мама, ходили по деревням, выменивая кое-какую одежонку на продукты. Но и у крестьян не было излишков. Бумаги не было. Приходилось писать порой и на газетах. Но учились. Учились по довоенным учебникам с заклеенными портретами Тухачевского, Егорова, Блюхера и других маршалов, объявленных врагами народа. А как хотелось посмотреть, какими они были, герои Гражданской войны... Но страх наказания был так велик, что никто не осмеливался отклеить закрывшие портреты бумажки...
9 мая 1945 года ночью нас разбудили соседи: «Вставайте! Война окончена!» Не передать той радости, охватившей всех. Жители нашей улицы высыпали на улицу и восторженно кричали: «Победа! Победа!» В воинских частях, находившихся в городе, стреляли в небо ракетами. Но разве же сразу исправишь страшное разорение, которую оставила война? Тяжёлая жизнь продолжалась. Спичек не было. Пользовались, как в старину, кремнем, стальным кресалом и трутом. Кстати, с художественной литературой было тоже очень трудно. В открывшихся нескольких библиотеках выстраивались очереди. Например, книгу «Дети капитана Гранта» я начал читать ещё в деревне, затерянной в кировских лесах, при лучине, а дождавшись своей очереди в библиотеке, закончил уже в Орле при тусклом свете коптилки.
Современным орловцам трудно поверить в то, что и до войны, и после жители нашей слободы пили воду из Оки, вплоть до того, когда по чей-то воле перед городом были построены заводы. Кстати, воду многие не кипятили: вода имеет свойство самоочищаться. Вкус речной воды божественен.
Электричество на нашей улице восстановили в 1947 году, а вот радио не было. Помню, что фильм «Кубанские казаки», вернее, разговорную часть фильма мы слушали по детекторному приёмнику. Разорение города ещё долго давало о себе знать. Некоторые стены домов с провалами окон пугали вплоть до начала шестидесятых годов.
Моя сестра Нонна работала по двенадцать часов в сутки, а в воскресение их посылали разбирать завалы. И нас, детвору, посылали помогать взрослым. Помнится, когда я учился в четвёртом классе, нас послали на железнодорожную станцию грузить в ящики уголь. Уголь в то время ценился на вес золота. Его давали жителям по карточкам. Но на всех, конечно, не хватало. Помню, как мама, я, родная тётя Люба и её дочка Тамара ходили в окрестные леса за буреломом. Нашли сломанную ветром осину и тащили её через весь город домой. Эта осина и кизяк (засохшие коровьи лепёшки) целый месяц согревали нас.
Жизнь постепенно налаживалась. К пятидесятому году многие горожане стали держать коров, овец. Бывало, через нашу слободу пару часов шло огромное стадо, подгоняемое пастухами. То-то было навозу для удобрения на огородах.
Наша улица стоит на холмах вдоль Оки. С давних пор здесь были каменоломни. В начале XX века они были закрыты, но разрушенные штольни остались. Во время войны, когда уже наши стали бомбить город (в городе было много немецких войск), немцы оборудовали бомбоубежища в этих пещерах-штольнях и даже пускали прятаться местных жителей. В этих штольнях, протянувшихся на многие километры, во время оккупации прятались многие мужчины, опасаясь того, что их пошлют в трудовые лагеря в Германию. При отступлении немцы взорвали входы в пещеры, и плохо бы пришлось прятавшимся, если бы не наши героические женщины. Они откопали заваленные ходы в пещеры. Сколько было радости, когда жёны, матери, сестры увидели измождённых, голодных мужчин. Через месяц многие из них ушли на фронт и многие не вернулись: война гремела ещё почти два года.
О тех страшных, но героических годах борьбы России с фашизмом написано много, но хотелось бы, чтобы появился такой писатель, как великий Толстой, который бы создал эпопею борьбы света и тьмы на нашей такой маленькой планетке, несущейся неизвестно куда в космическом холоде. Опомнитесь, человеки. Не разрушайте свой дом.

Автор klavdiy

Участник 
#228 | Дата: 26 Май 2015 20:33 | Поправил: klavdiy 

Все, что знаю об этой фотографии - что автор ее - Дегтярев.

Автор Kireev

Модератор 
#229 | Дата: 27 Май 2015 02:34 | Поправил: Kireev 
klavdiy
Спасибо! Прочитал не отрываясь от монитора.

Здание стояло по Московской улице, на месте нынешней гостиницы Орёл (то крыло что стоит по Московской).

Автор пешеход

Участник 
#230 | Дата: 27 Май 2015 20:21 | Поправил: пешеход 
Мальчишек посылали на ускоренные курсы минёров, и они разминировали заросшие поля, иногда ценой своей жизни.
Трактористами в основном тоже были подростки


!участники разминирования-самая малоизвестная страница после освобождения

пс. Спасибо, это Шикарно и очень живо.
с вашего позволения с делаю позже несколько коментов

Автор Stolnik
Участник 
#231 | Дата: 27 Май 2015 22:44 
Из воспоминаний Владимира Константинова
Кстати, воспоминания его сестры Нонны вышли отдельной книгой, см. https://orel-story.ru/forum/index.php?action=vt hread&forum=15&topic=276&page=15.

Автор klavdiy

Участник 
#232 | Дата: 1 Июн 2015 22:44 
Александр Павлов (Колпнянский район)
СКОРОДУМКА
(отрывок из книги «Родная деревня»)

В конце октября 1941 года немцы вошли в деревню Скородумку. Землю уже покрыл первый снежок, и они цепочкой двигались со стороны речки вверх по Центральной улице, было тихо и не слышно
никакой стрельбы. Около Сонечки они остановились и построились в шеренгу. Мы вместе с соседями вышли на бугор и смотрели на них, как на пришельцев с других планет - ведь со времен монгольского нашествия в нашей деревне иностранцев никто и в глаза никогда не видел, а тут полная оккупация...
Эта «оккупация» потом долго преследовала меня, войдя отдельным пунктом-вопросом и в автобиографию, и в анкету (ф. 8). Заполняя документы, я всякий раз испытывал неловкость и вину, что попал в нее.
Вскоре немцы расползлись по всем хатам. К нам тоже пришли двое. Я смотрел на них во все глаза. Они были в касках, без шинелей, на черных кожаных поясах с серебристыми квадратными пряжками -кожаные подсумки с патронами, на плечах - винтовки с примкнутыми штыками, на ногах - подкованные сапоги с широкими голенищами. Бросалась в глаза их выправка, подтянутость и аккуратность. Побыв несколько минут и составив мнение о нашем доме, немцы пошли дальше. Вскоре к нам явились еще двое. Эти были и одеты похуже, и вели себя по-другому. Воровато заглянув во все углы, один из них юркнул в погреб и вытащил оттуда пару кувшинов с молоком. После этого «гости» смылись. Мать укоризненно покачала головой: она наивно полагала, что хорошо замаскировала половиком крышку погреба в сенцах.
Вскоре в нашем доме поселилось пять офицеров. Один из них был старшим, и отец почему-то называл его «комендантом». При офицерах был еще мордатый денщик, который размещался у соседей, но часто заходил к нам и украдкой воровал консервы. Дело в том, что в наших просторных чистых сенях немцы устроили продсклад. Штабеля консервных банок, мешки с сухарями, коробки с сигаретами и многое другое - это все громоздилось здесь. Из любопытства мать взяла одну продолговатую консервную банку и вскрыла ее.
- Ну и гадость, - сказала она, попробовав содержимое.
Перед домом, заняв все гумно, набились немецкие повозки, запряженные огромными, мощными лошадьми-битюгами. И эти повозки, и эти лошади, были удивительны нам, ребятишкам, так как здорово отличались от колхозных. Повозки были с тентами, тормозными устройствами, красными катафотами и спереди, и сзади. Громадные лошади-тяжеловозы казались дрессированными. Немцы сразу же выгнали нашу корову из теплой закуты и поместили их туда. Чтобы протиснуться в низкие ворота закуты, они пригибались или вовсе становились на колени, но все равно влезали внутрь. Вот это зрелище больше всего забавляло нас.
В доме немцы расположились по-хозяйски: полностью заняли горницу и кровать, посреди комнаты поставили наш «ломберный» стол и по вечерам собирались вокруг него. Сняв френчи, они начинали искать вшей и, нисколько не стесняясь, громко пускать ветры.
Дальше взаимоотношения с немцами у нас сложились конфликтные.
Дело в том, что еще до их прихода отец зарезал огромного поросенка. Тушу он спрятал подальше от дома, где-то возле Хрести, а чтобы не отобрали патефон - прибрал от него заводную ручку. «Комендант» быстро раскусил эту наивную уловку отца и в категорической форме потребовал вернуть на место заводную ручку от патефона.
Делать нечего, пришлось отдать эту злополучную заводную ручку, но «комендант» этим не удовлетворился и вызвал отца на серьезный разговор:
- Пан, - сказал он, - я отдам тебе патефон, а взамен ты отдай мне поросенка...
Кто ему сказал про поросенка, было неизвестно, наверное, кто-то из соседей, но информация была верная, и он во что бы то ни стало хотел забрать свиную тушу.
Отца такое предложение возмутило:
- Ишь ты, сукин сын, предлагает за моего поросенка мой же патефон, - жаловался он потом. А тогда сказал, что, дескать, никакого поросенка нет. Если хотят, пусть ищут.
Однако «комендант» стал действовать не сам, а через денщика. Мордатый дипломатии не разводил, грубо напирал на отца, ругался, угрожал и, так ничего не добившись, затаил злобу.
Между тем приближался новый 1942 год. Немцы стали готовиться к его встрече и Рождеству. Посреди горницы поставили высокую елку, нарядили ее гирляндами, игрушками, пришедшими посылками из Германии, накрыли праздничный стол. Мы с интересом наблюдали за ними из-за печки. В полночь они зажгли свечи, сдвинули вокруг елки стулья, взгромоздились на них и, взявшись за руки, стали раскачиваться из стороны в сторону и петь песни.
Тем временем обстановка на фронте резко изменилась: наши войска, освободив Ливны, перешли в наступление. Деревня Скородумка оказалась в полосе наступления 143-й стрелковой дивизии, которая приступила к активным боевым действиям еще 6 декабря 1941 года и, ведя ожесточенные бои, упорно продвигалась на запад. С 1 января нового года в ее действиях наступила пауза. Только в двадцатых числах месяца она вышла к реке Фошне, освободив ряд деревень, в том числе и Скородумку.
Почуяв приближение советских войск, наши постояльцы быстро собрались и куда-то смылись, но про поросенка не забыли. Через несколько дней к нам заявился Мордатый. Он остановился напротив окон, вытащил огромный тесак и воткнул его в грядушку саней, демонстрируя таким образом самые решительные враждебные намерения.
Мать первая увидела его в окно и, почувствовав недоброе, крикнула отцу:
- Петя, беги, явился Мордатый...
К счастью отец был одет. Он мгновенно понял, в чем дело, быстро юркнул через заднюю дверь на двор и забежал в хату к Никишковым. На беду дверь хлопнула и Мордатый кинулся в погоню. Все решили какие-то секунды. Забежав в хату к соседям, отец в растерянности просто присел на лавку. В эту же минуту в хату вбежал Мордатый. Однако там сидело много народу и было темновато, и он не узнал отца, выбежал вон и полез на чердак.
- Петр Павлович, беги, а то погубишь и себя, и всех нас, - попросила соседка.
Отец тут же сорвался с места, через заднюю дверь стремглав выскочил во двор, а оттуда на дорогу. Затем снял с себя кушак и спокойно пошел по тропинке. Мордатый, учуяв, что кто-то выбежал из хаты, сиганул с чердака, бросился на задний двор и сразу же увидел отца, спокойно идущего по тропинке. Его охватили сомнения.
Пока Мордатый колебался, отец успел дойти до Голубка, но тут нервы его не выдержали, и он пустился бежать. Мордатый вскинул винтовку, выстрелил. К счастью, он промахнулся. Второй и третий выстрелы тоже были мимо, и отец скрылся за кустами. Раздосадованный неудачей, злой как черт, Мордатый вернулся к нам в дом и, достав спички, показал, что будет поджигать. Он подошел к комоду, выдернул ящики и вывалил их содержимое на пол. Мать попыталась было собрать с пола белье, но немец стукнул ее прикладом по руке: дескать, не смей поднимать. Сорвав таким обра¬зом злость, поджигать дом он все же не стал и убрался восвояси.
Отец еще несколько дней не показывался. А потом наши войска подошли к деревне Бухтияровой, и всем жителям Скородумки и других деревень было приказано эвакуироваться в тыл.
Слово «эвакуация» в нашей деревне многие даже не слышали и не знали, с какими трудностями и лишениями она связана. Люди, веками жившие на своих насиженных местах, теперь в одночасье должны были бросить все: и жилье, и хозяйство, и инвентарь, и запасы. И только с небольшим скарбом двинуться неизвестно куда и неизвестно на сколько времени. Это было очередное испытание, выпавшее на долю жителей Скородумки.
Неизвестно почему немцы решили эвакуировать жителей из прифронтовой полосы с линии огня, но, наверное, уж никак не из гуманных соображений. А нам бы лучше пересидеть на месте, прячась в погребах и подвалах.
Однако приказ есть приказ, за невыполнение грозила суровая кара. Вскоре после недолгих сборов колонна эвакуированных растянулась по дороге на Кривец. Одни ехали на лошадях, другие шли пешком с мешками и узлами за плечами, везя свой скарб на санках.
Мы впятером, закутанные в овчинные полушубки, ехали на лошади, которую я поймал еще осенью, худую, облезлую, побитую и хромую, но отец ее выходил, и теперь она резво везла наши сани. За ними шла на привязи корова Милка. Как только наша колонна вытянулась на прямую дорогу в сторону села Хутор-Лимового, начался обстрел: крупнокалиберные снаряды падали то слева, то справа от дороги, но прямых попаданий не было.
- Они взяли нас в вилку, теперь жди гостинца, - сказал отец, воевавший в Первую Мировую и знавший толк в этом деле.
Огонь вела наша артиллерия то ли из деревни Монанковой, то ли из Бухтияровой. Видимо, артиллеристы приняли нашу колонну за отступающих немцев. Теперь можно назвать и стрелявших - это артиллеристы 287-го артиллерийского полка 143-й стрелковой дивизии.
К счастью, никого не убило, так как стреляли шрапнельными снарядами с дистанционным взрывателем. Взрыватели почему-то не срабатывали на высоте, и снаряды зарывались в глубокий снег, не причиняя вреда. Если бы взрыватели срабатывали на высоте, то нашу колонну неминуемо накрыл бы град шрапнелей - свинцовых шариков величиной с лесной орех - и мало кому тогда удалось бы уцелеть.
Вскоре мы добрались до Лимового. Это глубокая лощина с крутыми скатами с обеих сторон и широким топким ручьем внизу. Там никто не жил, но по скатам лощины было много сочной травы и ягодника, поэтому сюда гоняли в ночное табун колхозных лошадей и стадо коров. Преодолев этот овраг, наша колонна только к вечеру добралась до деревни Кривец. Теперь она полностью вымерла. Овраг постепенно загибался по направлению на северо-запад и наверху сходил почти на нет. Там, на ровном месте, располагалась местная школа. В ней и разместили на ночь эвакуированных.
Словно цыгане, мы разместились на полу и приготовились к отдыху после трудного дня, но тут появились немцы и принялись стаскивать с людей валенки. Однако волнения того памятного дня на этом не закончились: когда оккупанты ушли и все утихло, кто-то крикнул: - Скородумка горит!
Все выскочили на улицу. На востоке полыхало огромное зарево пожара. Мы смотрели на него в оцепенении, и сердце каждого сжималось от горя, боли и бессилия.

Автор Сергей из Тулы
Участник 
#233 | Дата: 4 Янв 2016 23:52 
Эта почти детективная история началась 25 марта 1942 года. В этот весенний день начальник боепитания 18-го пограничного полка по охране войскового тыла 3-й армии капитан Шумейко и переводчик разведотделения этого же полка Монахов в селе Лужны Чернского района Тульской области тормознули неизвестного. Показался он им почему-то подозрительным.

Этот задержанный назвался красноармейцем 147-го запасного кавалерийского полка Григорием Матвеевичем Левченко.
Левченко заявил, что он «следует на Ефремово (правильно Ефремов), куда уходит его полк с фронта». Далее – следствие, в ходе которого Григорий Матвеевич сознался в том, что в феврале 1942 года, участвуя в боях под Мценском, попал в плен… И оказался завербованным немецкой разведкой.


А уже 10 марта 1942-го группа из 6 человек (все военнопленные 147-го запасного кавалерийского полка) – в нее входили Левченко, Землянухин, Федоров, Коробчин, Бедрин и еще один человек, фамилии которого Левченко не знал – была переброшена гитлеровцами на советскую сторону в районе деревни Поляны (точка 3226 на карте 1: 100.000-1941 г.). Вся группа предварительно прошла вербовку немецкой разведкой во Мценске.


Указанной шестерке немцами были поставлены следующие задачи: собирать «ш.п.» (очевидно, шпионские) сведения и совершать диверсионные акты – отравлять источники воды в местах скопления войсковых частей.


В оперативной сводке 18-го погранполка по охране войскового тыла 3-й армии за № 57 от 27 марта 1942 года за подписями комполка подполковника Погребняка, военкома полка батальонного комиссара Леонова и начальника штаба полка майора Бершадского говорится: «Не желая выполнять задания, ими всеми яд якобы уничтожен. Группа имеет намерение пройти в г. Ефремов явиться на формировочный пункт, попасть снова в часть /подробности разведсводкой/».


И тут же приводится справка, в которой сообщается: «Нами в г. Ефремов выслана опергруппа из 5 человек под командой капитана Воробьева с целью розыска и задержания диверсантов».
По материалам pamyat-naroda.ru.

Автор volhv
Участник 
#234 | Дата: 7 Янв 2016 13:50 
Немцы это очень утрированно.

Нацистский интернационал скорее.
Много было словаков румынов венгров финнов. Попадались хорваты французы испанцы и прочий наци сброд.

Автор apolinkin
Участник 
#235 | Дата: 17 Янв 2016 10:24 
Предлагаю ознакомиться: "Немецкие оккупанты на Покровской земле (глазами немецкого лейтенанта-фотографа)":
http://klub-mastera.narod.ru/publ/istorija_pokrovs kogo_kraja/sobytija_i_ljudi_pokrovskogo_rajona_vo_ vremja_velikoj_otechestvennoj_vojny/nemeckie_okkup anty_na_pokrovskoj_zemle_chast_vtoraja/37-1-0-1009

Автор Rummel
Участник 
#236 | Дата: 17 Янв 2016 10:53 
Подробная карта Елецкой операции
http://www.serpukhov.su/dima/war/ekon.jpg

Автор пешеход

Участник 
#237 | Дата: 17 Янв 2016 16:29 
была мысль купить дросково, посидели, подумали и не стали, безликих окопов на орловщине у меня полно, а так рад за вас,что фото появилось- для ваших краев редкость большая.

Автор apolinkin
Участник 
#238 | Дата: 17 Янв 2016 18:49 
пешеход

Спасибо, да, согласен

Автор apolinkin
Участник 
#239 | Дата: 17 Янв 2016 18:50 
Rummel

Спасибо за карту

Автор Kochedik
Участник 
#240 | Дата: 18 Янв 2016 21:43 
пешеход
А есть ли в Вашем собрании безликих окопов виды на укрепления в районе Кривцово, а точнеее Пальчикова, Каргашинка, Толкачи.

Страница  Страница 16 из 37:  « Назад  1  ...  15  16  17  ...  36  37  Дальше » 
Вторая Мировая война, Великая Отечественная война orel-story.ru форум / Вторая Мировая война, Великая Отечественная война /
 Немцы на Орловщине

Ваш ответ Нажмите эту иконку для возврата на цитируемое сообщение

 

 ?
Только зарегистрированные пользователи могут отправлять сообщения. Авторизуйтесь для отправки сообщений, или зарегистрируйтесь сейчас.

 

 
Кто сейчас в эфире: Гостей - 4
Форумчан - 0
Максимум когда-либо в эфире: 38 [7 Янв 2024 02:45]
Гостей - 37 / Форумчан - 1
 
orel-story.ru форум Поддержка: Simple Bulletin Board miniBB ®
Top.Mail.Ru
↑ Наверх